Во время Великой Отечественной войны советские органы государственной безопасности активно занимались розыском нацистских преступников и их пособников, собирали документальные свидетельства о преступлениях, совершённых против мирного населения СССР и других оккупированных гитлеровской Германией стран.

Для практического решения поставленных задач при полевых армиях каждого из фронтов были организованы оперативные группы, в состав которых входили сотрудники органов «Смерш», НКВД и НКГБ СССР. В освобождённых Красной армией городах Европы такие группы действовали под условными названиями: «Берлинская», «Венская», «Варшавская», «Краковская», «Познанская», «Пражская», «Штетинская» и т.д.

Задержанию и аресту в первую очередь подлежали руководство, сотрудники и агентура германских спецслужб, командно-политический и личный состав военизированных организаций СС, СА, «Фольксштурм», концлагерей и тюрем, военных комендатур, военных судов и прокуратуры, а также члены антисоветских и националистических формирований и организаций: «Русская освободительная армия» (РОА), «Русский общевоинский союз» (РОВС), «Организация украинских националистов — Украинская повстанческая армия» (ОУН-УПА), «Украинская громада», «Украинское национальное казацкое товарищество» и т.п.

Захваченные в плен руководители германской военной разведки в ходе следствия дали среди прочего показания об участии украинских националистов в подготовке нападения на Советский Союз и их сотрудничестве с гитлеровцами, приобщённые к материалам Международного военного трибунала (МВТ) в Нюрнберге.

Так, 29 мая 1945 года бывший начальник диверсионного отдела (Абвер II) управления германской военной разведки и контрразведки при ОКВ (нем.: Oberkommando der Wehrmacht — Верховное командование вермахта) полковник Эрвин Штольце рассказал на допросе в Берлине:

«...Кроме этого нами для подрывной деятельности в Польше использовались украинские националисты. С целью привлечения широких масс для подрывной деятельности против поляков нами был завербован руководитель украинского националистического движения полковник петлюровской армии белоэмигрант Коновалец, через которого в Польше в областях западной Украины проводились террористические акты, диверсии, в отдельных местах небольшие восстания.

Аналогичная работа проводилась через белорусов и литовцев.

В начале 1938 года я лично получил указания от адмирала Канариса о переключении имеющейся агентуры из числа украинских националистов на непосредственную работу против Советского Союза.

Через некоторое время в г. Бадел, близ Вены, на квартире генерала Курмановича, также видного украинского националиста, мною был принят полковник Коновалец, которому я передал указания Канариса об активизации подрывной работы против Советского Союза. Коновалец охотно согласился переключить часть националистического подполья непосредственно на работу против Советского Союза, так как считал, что работу против поляков надо также продолжать, ибо эти мероприятия нами одобрялись. Полковник Коновалец был убит. После убийства Коновальца украинское националистическое движение возглавил полковник Мельник Андрей, который также как и Коновалец, позднее был привлечен для работы в немецких разведывательных органах.

Вопрос: При каких обстоятельствах Мельник был завербован в качестве агента немецких разведывательных органов?

Ответ: В работе полковника Коновальца, как нашего агента, для сохранения условий конспирации был завербован по его рекомендации украинский националист — ротмистр петлюровской армии Ярый, под кличкой «Консул-2», который использовался нами как агент-связник между нами и Коновальцем, а Коновальцем, в свою очередь, как связник с националистическим подпольем. Еще при жизни Коновальца Ярый был известен Мельнику и другим националистам как близкий Коновальцу и как активный националист. Поэтому Канарис поручил начальнику «Абвера 2» полковнику Лахаузен через Ярого связаться с Мельником, который, к этому периоду переехал из Польши в Германию. Таким образом, в конце 1938 года или в начале 1939 года Лахаузену была организована встреча с Мельником, во время которой последний был завербован и получил кличку «Консул». Поскольку Мельник должен был состоять на связи как агент лично у меня, то во время его вербовки я также присутствовал.

Должен указать, что вербовка прошла очень легко, так как о деятельности Мельника мы достаточно знали и он, по сути, являлся агентом Коновальца в проводимой работе против поляков за время проживания в Польше.

Вопрос: Продолжайте свои показания. Какую подрывную работу проводили немецкие разведывательные органы через украинских националистов?

Ответ: На первой встрече после вербовки Мельника, которая состоялась на конспиративной квартире в Берлине на углу Берлинштрассе-Фридрихштрассе (содержатель конспиративной квартиры доверенный офицер Канариса — Кнюсман), он изложил план своих мероприятий подрывной деятельности, согласно полученным указаниям во время вербовки. Основным мероприятием Мельник ставил налаживание связей украинских националистов, проводивших работу в Польше, с националистами Советской Украины с целью подготовки восстания, проведения диверсий и шпионажа на территории СССР. Тогда же Мельник просил, чтобы все расходы, необходимые для организации подрывной деятельности, взял на себя «Абвер», что и было сделано.

На последующих встречах Мельник просил санкционировать организацию отдела разведки при «Организации украинских националистов», во главе которого он был намерен, а позднее поставил видного украинского националиста полковника Сушко. Мельник доказывал, что создание такого отдела активизирует подрывную деятельность против Советского Союза, одновременно облегчит связь Мельника со мною, как представителем «Абвера» и его с националистическим подпольем. Предложение Мельника было одобрено, организация такого отдела была санкционирована, и такой отдел был создан, находился в Берлине во главе с полковником Сушко.

После окончания войны с Польшей Германия усиленно готовилась к войне с Советским Союзом и поэтому по линии «Абвера» принимались меры активизации подрывной деятельности, т. к. те мероприятия, которые проводились через Мельника и другую агентуру, казались недостаточными. В этих целях был завербован видный украинский националист Бандера Степан, который в ходе войны был немцами освобожден из тюрьмы, куда он был заключен польскими властями за участие в террористическом акте против руководителей Польского правительства. Кто вербовал Бандеру, я не помню, но последний на связи состоял у меня.

В процессе активизации украинской националистической деятельности, которую мы проводили через свою агентуру, уже в начале 1940 года нам стало известно о трениях в руководстве националистического подполья, в частности между нашими агентами Мельником и Бандерой и что эти трения ведут к расколу националистического движения.

Понятно, что немецкая разведка в период подготовки к войне против Советского Союза, когда необходимо было использовать все для подрывной деятельности, эти трения и тем более раскол были не угодны. Поэтому по указанию Канариса мною лично в 1940 году принимались меры к примирению Мельника с Бандерой с целью сколачивания всех украинских националистов для борьбы против Советской власти.

Летом 1940 года мною был принят Бандера, который в разговоре со мною обвинял Мельника в пассивности, доказывал, что он, Бандера, является избранным вождем украинских националистов, однако для пользы дела он примет все меры, чтобы примириться с Мельником.

Через несколько дней мною также был принят Мельник, с которым проводился аналогичный разговор. Мельник обвинял Бандеру в карьеризме, что он своими необдуманными действиями погубит подполье, созданное на территории Советской Украины, особенно в Западных областях. Мельник доказывал, что он по наследству получил от Коновальца руководство националистическим движением и просил оказать ему помощь остаться в этом руководстве для единства организации. Здесь Мельник обещал принять все меры к примирению с Бандерой. Несмотря на то, что во время моей встречи с Мельником и Бандерой оба они обещали принять все меры к примирению, я лично пришел к выводу, что это примирение не состоится из-за больших противоположностей между ними.

Бандера по характеру энергичный, карьерист, фанатик и бандит.

Мельник — спокойный интеллигент, чиновник.

После моих встреч Мельник и Бандера встречались между собою, во время встречи к примирению не пришли, а наоборот обострили свои взаимоотношения. Через некоторое время после этой встречи Мельник выехал в Италию якобы к жене убитого Коновальца, где находился продолжительное время, поэтому Бандера по сути возглавлял националистическую деятельность и подрывную работу, особенно в областях Западной Украины.

С нападением Германии на Советский Союз Бандера активизировал националистическое движение в областях, оккупированных немцами, и привлек на свою сторону особенно активную часть украинских националистов и, по сути, вытеснил Мельника из руководства, обострение между Мельником и Бандерой дошло до предела. Бандера с первых дней оккупации немцами областей Украины через украинскую печать и другим путем щупает почву для создания украинского правительства, располагая получить из рук немцев «Самостоятельную Украину».

В августе 1941 года Канарис поручил мне прекратить связь с Бандерой и, наоборот, — во главе националистов удержать Мельника. Когда я на встрече с Бандерой объявил ему о прекращении с ним связи, он очень болезненно реагировал на это, т.к. считал, что его связь с нами усматривается, как признание его в качестве руководителя националистического движения, а не как нашего агента. Вскоре после прекращения связи с Бандерой он был арестован за попытку сформировать украинское правительство во Львове.

Для порыва связи с Бандерой был использован факт, что последний в 1940 году, получив от «Абвера» большую сумму денег для финансирования созданного подполья, в целях организации подрывной деятельности, эти средства пытался присвоить, и перевел в один из Швейцарских банков, откуда они нами были изъяты и снова возвращены Бандере. Причем такой же факт имел место и с Мельником.

Из числа ближайших помощников Бадеры мне известен его личный друг, активный украинский националист Лебедь, которого Бандера считал политическим руководителем организации украинских националистов. Я лично связи с Лебедем не имел.

Вопрос: В какой степени использовались украинские националисты в борьбе с партизанским движением, подпольем Компартии на оккупированной немцами Украине и какое руководство в этом было «Абвера»?

Ответ: Отдел «Абвер» активно использовал украинских националистов в ходе всей войны с Советским Союзом.

Из числа украинских националистов формировались отряды для борьбы с украинскими партизанами, полицией приобреталась агентура из числа украинских националистов для заброски за линию фронта с целью диверсии, террора, шпионажа и др., однако подробностей всей этой работы я не знаю, так как этим занимались непосредственно «Абверкоманды», «Абвергруппы», «Абверштелле», специально созданные в округах оккупированной территории.

Во время отхода немецких войск из Украины по линии «Абвера» лично Канарисом были даны указания о создании националистического подполья (банд) для продолжения борьбы с советской властью на Украине, проведение террора, диверсий и шпионажа. Специально для руководства националистическим движением оставлялись официальные работники — офицеры и агентура. Были даны указания о создании складов оружия, продовольствия и другие. Для связи с бандами направлялась агентура, как через линию фронта, а также агентура выбрасывалась на парашютах, посредством выброски на парашютах банды снабжались боеприпасами и вооружением.

Вопрос: Какие еще контрреволюционные формирования использовались немецкими разведывательными органами для подрывной деятельности против Советского Союза?

С этой целью кроме связи с националистами Коновальцем, Мельником и другими, по сути, деятельностью которых руководил «Абвер», нами принимались меры к установлению связи с другими антисоветскими течениями, существующими в Германии и других странах.

Так, в 1937 году по указанию Канариса я связался с бывшим гетманом Украины, находящимся в эмиграции в Германии — Скоропадским и через последнего с его сыном — Скоропадским Данилой.

По заданию Канариса я должен был выяснить у Скоропадского его связи и влияние на территории советской Украины и после чего решить вопрос об использовании этих связей и самого Скоропадского нашей разведкой. Скоропадский очень охотно рассказал о связях и видимо, понимая наши намерения, сам предложил сотрудничество с нами. В дальнейших переговорах Скоропадский запросил большую сумму средств для организации работы на Украине, но Канарис, имея данные о несодержательности Скоропадского и незначительных его связях и влиянии на Украине, отказал Скоропадскому в финансировании и отказался от его услуг «Абверу».

Скоропадский все же добивался своего сотрудничества и был случай, когда он в моем присутствии Канарису доказывал о больших его связях в Америке, Англии и других государствах и что он эти связи может использовать в пользу Германии. Канарис считал, что Скоропадский ищет личной выгоды в своих связях с «Абвером» и что существенно ничего сделать для «Абвера» не может, с его услугами не согласился.

Уже с началом военных действий Германии с Советским Союзом Скоропадский обращался лично к Канарису с предложением использовать его и его возможности в борьбе против Советской власти, но Канарис и на этот раз отклонил предложение Скоропадского. В заключении о Скоропадском могу сказать, что он финансировался Министерством иностранных дел, но в какой мере этим министерством использовался — мне неизвестно.

Кроме перечисленных агентов из числа руководителей националистического украинского движения мне известно, я уже не помню из каких источников, о сотрудничестве с разведывательными органами Германии видного украинского националиста Палий.

Во время оккупации немцами Украины офицер отдела «Абвер-2», работавший во Львове, капитан профессор Кох донес мне, что им в нашей работе используется митрополит Шептецкий. После доклада об этом Канарис, последний лично выезжал для связи с Шептецким, которую устраивал ему Кох...». (Опубликовано: Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны. В 2-х т. Т. 2. 1944–1945. — М.: РОССПЭН, 2012. С. 664–668).

На допросе 25 декабря 1945 года Эрвин Штольце отметил роль Мельника и Бандеры в реализации гитлеровских планов нападения на СССР:

«...Выполняя упомянутые выше указания Кейтеля и Йодля, я связался с находившимися на службе в германской разведке украинскими националистами и другими участниками националистических фашистских группировок, которых привлек для выполнения поставленных выше задач.

В частности, мною лично было дано указание руководителям украинских националистов германским агентам Мельнику (кличка „Консул-1“) и Бандере организовать сразу же после нападения Германии на Советский Союз провокационные выступления на Украине с целью подрыва ближайшего тыла советских войск, а также для того, чтобы убедить международное общественное мнение о происходящем якобы разложении советского тыла». (Впервые опубликовано: Показания полковника гитлеровской армии Эрвина Штольце — бывшего заместителя начальника отдела «Абвер-2» германской военной разведки и контрразведки при Верховном командовании германских вооруженных сил от 25 декабря 1945 г. Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками. Сборник материалов в 7-ми тт. Т. II. М., 1958. С. 643–646).

Бывший начальник диверсионной школы «Мольтке» Зигфрид Мюллер на допросе в Праге 19 мая 1945 года раскрыл подробности сотрудничества украинских националистов с германскими спецслужбами (упомянутый Мюллером Орлов — командир украинской группы «Абверкоманда 202» униатский священник Иван Гриньох, известен также под кличкой «профессор Данилов»):

«... Вопрос: Из какой категории лиц вербовались агенты, обучавшиеся в руководимой вами школе диверсантов?

Ответ: Кроме украинских националистов в руководимую мною разведшколу вербовались и советские военнопленные, в основном из числа украинцев, изъявившие желание сотрудничать с немецкими разведывательными органами.

Вопрос: Кто занимался вербовкой этих лиц?

Ответ: Вербовкой лиц, направлявшихся для обучения в руководимый мною диверсионной школе, занимались специальные представители украинских националистов — Орлов и его заместитель — Бурлай.

Вопрос: А с кем из главарей украинских националистов вы лично встречались?

Ответ: За время моей службы в немецких разведывательных органах я встречался с главарем украинских националистов Мельник. Последний в 1940 году посещал начальника отдела 4 „Д“ Шройдера в служебном помещении гестапо, где получал необходимые указания по разведывательной работе. Мельник являлся агентом германской разведки и находился на связи у Шройдера. В декабре 1944 года я встречался с другим главарем украинских националистов — Бандерой, приезжавшим в „Абверкоманду-202“, дислоцировавшуюся в то время в г. Кракове. Бандера в моем присутствии инструктировал Орлова и Бурлай. При этом Бандера настоятельно требовал от Орлова и Бурлая усилить подготовку групп украинских националистов для диверсионной работы в тылу Красной Армии...». (Опубликовано: Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны. В 2-х т. Т. 2. 1944–1945. — М.: РОССПЭН, 2012. С. 912–918).

*     *     *

В публикуемых документах из архива Управления ФСБ России по Омской области рассказывается об участии украинских националистов в подготовке нападения гитлеровской Германии на СССР и о целях, которые преследовали оуновцы в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов.

В частности, член ОУН Александр Пашкевич на допросе сотрудниками «Смерш» 15 мая 1945 года дал следующие показания:

«...Вопрос: С какого времени Вы начали сотрудничать с немецкой разведкой?

Ответ: Первый раз с немецкой разведкой я установил связь в ноябре 1939 года через моего бывшего товарища Веретена Евгения. Веретена пришел ко мне на квартиру и заявил, что ОУНовцы должны помогать немцам, так как последние могут организовать самостоятельную Украину. Я согласился с ним, после чего через несколько дней он проводил меня к одному немцу, который позже оказался начальником абвергруппы и имел псевдоним «Доктор Маевский».

На этой встрече «Маевский» предложил мне заполнить анкету с приложением двух фотокарточек. После этого я до конца месяца посещал Маевского в его бюро, примерно два—три раза в неделю, где занимался перепиской на машинке рапортов официальных сотрудников «Абвергруппы» о польских органах ПОВ и ППС. Позже, в июле месяце 1940 года, я вместе с другими агентами получил задание следить за квартирой одного адвоката, фамилии его не помню, на квартире которого, якобы, происходили собрания польской подпольной организации...

...Вопрос: Каким образом и когда вы восстановили связь с немецкой разведкой?

Ответ: В июне месяце 1941 года в Берлине, где в это время я учился в Высшей технической школе, со мной встретился член центра ОУН — Габрусевич. При этом он мне заявил, что Германия предъявила, якобы, ультиматум Советскому правительству о предоставлении в распоряжении Германии украинской промышленности. В случае отказа, который был очевиден, Германия начнет войну с Советским Союзом. В связи с этим мы должны оказать помощь Германии, а я, как член ОУН должен выехать в Краков для получения соответствующих указаний центра. С этим предложением Габрусевича я согласился и немедленно выехал в Краков...

Вопрос: Расскажите о характере Вашей деятельности с момента приезда в Краков?

Ответ: Приехав в Краков, я получил указание центра явиться по одному адресу, который сейчас не помню, и заявить, что желаю работать переводчиком, что я и сделал. В доме по этому адресу я проживал до 19 июня 1941 года. 19 июня в эту школу приехал «Доктор Маевский», увидел меня и взял с собой, довел до угла улицы Кармелицкой, осадил меня и сказал, чтобы я был в этом месте в 3 часа после обеда. В означенное время я явился и встретил там одного из сотрудников «Маевского» — Гладкий, которого я знал ранее по прежней связи с «Маевским», как официального сотрудника абвергруппы.

Вместе с Гладкий мы ожидали около получаса неизвестно мне до этого времени офицера, который после оказался сотрудником абвергруппы и подчиненным «Маевского» в звании обер-лейтенанта, по фамилии [Бруно] Вечорек. Вместе с ним и Гладким мы поехали к советско-германской границе.

На второй день после этого мы поехали на границу, где я узнал, что Вечорек является начальником абвергруппы, которая имела задачу захвата секретных документов НКВД и милиции на пути движения немецких войск. Таким образом, мы дошли до Краматорска, где абвергруппа остановилась и занялась организацией контрразведки. В Краматорске, в абвергруппе я был до конца декабря 1941 года...».

Другой оуновец — Николай Муха на допросе в ОКР «Смерш» 52-й гвардейской стрелковой Рижско-Берлинской дивизии 27 апреля 1945 года рассказал, что в качестве главной цели украинских националистов руководство ОУН определило: «Честно служить и работать для Германии»:

«Вопрос: Расскажите о своей контрреволюционной националистической деятельности, будучи в Германии?

Ответ: ...3 августа месяца 1943 г. ко мне на квартиру, в село Визов, приехал Жук Иван — бандеровец, вместе со мной вывезенный в Германию... После этого он сообщил мне, что в Берлине имеется украинская националистическая организация „Организация украинских националистов“, руководителем которой является Андрей Мельник. Эта организация имеет хорошее доверие и поддержку германского правительства и ставит своей целью организацию „Самостоятельной Украины“ в пределах западных областей с помощью Германии...

После этого я с Жук согласился, и он тут же дал мне задание:

1. Честно служить и работать для Германии, считать ее как своей союзницей.

2. Среди русского и украинского населения усилить пропаганду против Советского Союза и агитировать их вступать во власовскую армию, призывая их для общей борьбы с коммунизмом.

3. Выявлять лиц, симпатизирующих Советской власти и Красной Армии, и доносить о них в гестапо или полицию. За это обещал награды и хорошую работу.

С поляками никакой работы не проводить, так как они хотят при помощи Англии создать польское государство на украинской земле...

В январе месяце 1945 г. в Берлине, на Марьян-Плац 17 (театр) состоялось совещание, созванное Власовым и Мельником, куда был вызван и я. Там же присутствовало много немецких офицеров. В своем выступлении Власов и Мельник призывали быть готовыми для борьбы с Красной Армией, доказывать населению русской, украинской и других национальностей, что война будет длительной и будет длиться до того, что Красная Армия будет разбита...»