Если вы обладаете любой информацией о совершенных или готовящихся терактах, просьба обращаться в ФСБ России по телефонам:
+7 (495) 224-22-22 8 (800) 224-22-22
Для получения информации о порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию российских и иностранных граждан (лиц без гражданства), выдачи пропусков для въезда (прохода) лиц и транспортных средств в пограничную зону, выдачи разрешения на неоднократное пересечение иностранными судами государственной границы Российской Федерации на море обращаться в ЭЛЕКТРОННУЮ ПРИЕМНУЮ ФСБ России
Для получения справочной информации обращаться в ПОГРАНИЧНЫЕ ОРГАНЫ
Для получения справочной информации обращаться в ПОГРАНИЧНЫЕ ОРГАНЫ
РАССТРЕЛ ОБРАТНОЙ СИЛЫ НЕ ИМЕЕТ
19.12.1997
"Сегодня".
Ради трех валютчиков Хрущев изменил Уголовный кодекс
(Федосеев Сергей Михайлович - начальник Службы контрразведки Управления НКВД по г. Москве и Московской области с июля 1941 года. С 1944 года - начальник контрразведки Управления НКГБ по Ленинградской области. С 1946 года - начальник отдела внешней контрразведки центрального аппарата М ГБ СССР, с 1951-го - заместитель начальника Первого главного управления МГБ. С 1954 года - начальник кафедры Высшей школы КГБ. В 1960-1965 годах руководил Службой по борьбе с контрабандой и незаконными валютными операциями Второго главного управления (контрразведка) КГБ, в ведение которого указом Президиума Верховного совета СССР были переданы все дела, связанные с нарушением правил о валютных операциях. Кандидат экономических наук, полковник в отставке, автор ряда учебников и книг, а также статей о деятельности спецслужб).
НОВЫЙ Уголовный кодекс, вступивший в действие в январе этого года, отменил наказание за незаконные операции с валютой. Более того, в нем просто нет "валютной" статьи, до недавнего времени хорошо знакомой всем любителям заморских денег. Исчезла она не сразу и не слишком легко, но, по крайней мере, совершенно законным образом. Чего не скажешь о появлении той самой "восемьдесят восьмой", которая предусматривала для валютчиков "особо крупных размеров" смертную казнь. Ведь эта трансформация произошла по личному распоряжению Никиты Хрущева, ради трех человек решившегося на то, до чего не додумался даже его предшественник. Их фамилии хорошо знакомы даже нынешним тридцатилетним: Ян Рокотов, Владислав Файбишенко и Дмитрий Яковлев...
КОСОЙ, ВЛАДИК И ДИМ ДИМЫЧ
В начале 60-х годов московский "черный рынок" мало чем отличался от валютных толкучек арабского Востока. Тут тоже существовала своя иерархия: бегунки, перекупщики, хранители товара, связные, телохранители, посредники и купцы. Видимая часть черного рынка - это осаждавшие иностранцев фарцовщики и бегунки. Посредники же, оставаясь в тени, создавали личную вспомогательную сеть из 20-30 бегунков и замыкались на "купцов" - так тогда называли теневых "акул черного рынка", обладавших значительным капиталом. Они были известны по кличкам лишь узкому кругу лиц и избегали самостоятельных контактов с иностранцами. Роль наводчиков играли бегунки и посредники - они прокладывали "купцам" дорогу и подготавливали условия для их деликатной "работы".
Среди московских "купцов" выделялись трое: Ян Рокотов (Я и Косой), Владислав Файбишенко (Владик) и Дмитрий Яковлев (Дим Димыч). Рокотов официально нигде не работал, но жил ни широкую ногу, любил покутить, провести время с "девочками". Ян сумел завязать отношения с сотрудниками ряда посольств в Москве, служившими для него главным источником валюты, а также с учившимися в военных академиях арабскими военнослужащими, которые охотно (и в весьма больших количествах!) снабжали его золотыми монетами.
Придет день, когда Рокотову предъявят фотографии 84 арабских офицеров, и окажется, что только с десятью из них он не вступал в тайные сделки. Золотые монеты царской чеканки провозились ими через границу в специальных потайных поясах под одеждой. В каждом можно было одновременно разместить до 500 монет десятирублевого достоинства. Они тогда "шли" на черном рынке по 1500, а потом и по 1800 рублей. А осенью 1960 года в ходе досмотра вещей арабских контрабандистов было обнаружено и изъято более 20 килограммов золотых монет.
Рокотов был, пожалуй, одним из первых, кто ввел и широко использовал систему бегунков. Ему легко, как никому другому, удавалось находить доверчивых молодых людей, которым не составляло труда заморочить голову и втянуть в бизнес. Успехи Косого, его уверенность в безнаказанности во многом объяснялись многолетним сотрудничеством с ОБХСС в качестве тайного осведомителя. По его доносам были поставлены под удар десятки студентов, соблазнившихся возможностью получить быстрый и легкий, как им казалось, заработок. Правда, своих основных сообщников он всячески оберегал - их имена Рокотов назвал только после ареста.
24-летний Владислав Файбишенко начал карьеру валютчика в 1957 году, во время Московского фестиваля молодежи и студентов, с мелкой фарцовки. И хотя Владик был самым молодым среди московских "купцов", он не уступал им ни в чем. Например, валюту Файбишенко хранил в специальном тайнике, который искусно оборудовал в квартире, снимаемой им у одинокой пожилой женщины.
Третьей крупной фигурой был 33-летний аспирант Института народного хозяйства им. Плеханова Дмитрий Яковлев. Выходец из Прибалтики, где остались многие знакомые, именно там он проворачивал основную часть своих валютных операций. Яковлев вырос в интеллигентной, обеспеченной, вполне благополучной семье. Был большим знатоком западной детективной литературы, владел тремя иностранными языками. Его интеллект проявился, в частности, в умении выкручиваться из самых сложных ситуаций, и способности избавляться от слежки. Тем не менее, КГБ удалось выявить более пятидесяти его связей по нелегальному бизнесу - в основном среди иностранцев.
Первый этап разработки "купцов" был завершен в сентябре 1960 года. Выяснилось, что Рокотову, Файбишенко и Яковлеву принадлежала главная роль на валютном черном рынке. Но оперативникам еще не были ясны все детали: иногородние и заграничные связи "купцов", месторасположение тайников и т.д. Поэтому все трое оставались на свободе, не подозревая, что постоянно находятся в поле зрения спецслужб, и лишь в конце осени I960 года с небольшим интервалом во времени были задержаны с поличным.
ИЗ БЕРЛИНА С ВОПРОСОМ
В декабре 1960 года стало известно, что в ЦК КПСС принято решение заслушать сообщение КГБ о ходе выполнения постановления "Об усилении борьбы контрабандой и нарушением травил о валютных операциях". Интерес людей со Старой площади к этой новой для КГБ стороне деятельности не был случайным. Находясь с визитом в Западном Берлине, Никита Хрущев в сердцах бросил упрек в адрес западных политиков, что-де "под крылышком оккупационных властей город превратился в грязное болото спекуляции, и черная биржа здесь правит бал". В ответ кто-то из сопровождавших его западноберлинских деятелей осторожно заметил: "Такой черной биржи, как ваша - московская, не сыскать и во всем мире..." Сильно уязвленный этим замечанием, Хрущев по возвращении из поездки немедля, еще будучи на аэродроме, потребовал представить ему справку о действительном положении вещей. Похоже, после этого и родилась идея заслушать информацию КГБ на Президиуме ЦК КПСС. Она должна была, по замыслу руководителей комитета, сопровождаться демонстрацией предметов и ценностей, изъятых у контрабандистов и валютчиков.
Первым посетил эту необычную выставку, устроенную в одном из залов Кремля, тогдашний секретарь ЦК КПСС Ф. Р. Козлов. А 31 декабря 1960 года с экспонатами познакомились и члены Президиума ЦК: Хрущев, Микоян, Косыгин и Игнатов. Роль экскурсовода выполнял Шелепин - в то время председатель КГБ СССР. Выступить же с информацией перед ними Шелепин поручил мне, предупредив, чтобы я, не увлекаясь подробностями, лишь сжато изложил проблему. Первая часть моего доклада, касавшаяся общей характеристики черного рынка, его питательной среды и проведенных КГБ операций, вызвала заметный интерес Хрущева. Но больше всего его заинтересовало дело Рокотова.
Как только речь зашла о валютных махинациях Яна Косого, Хрущева словно подменили: "Что ждет Рокотова и Файбишенко?" Я объяснил, что действующее законодательство дает право суду приговорить Рокотова и Файбишенко к 5-6 годам тюремного заключения. Хрущев насторожился и с недоверием посмотрел на меня. Я продолжил свои пояснения, заметив, что, согласно принятому недавно Указу Президиума Верховного Совета СССР, срок наказания за нарушение правил о валютных операциях и контрабандную деятельность увеличен до 15 лет. Но указ этот был принят после того, как Рокотов и Файбишенко оказались под арестом, и потому такая мера наказания не может быть применена к ним - в соответствии с общепринятой в мире юридической практикой закон обратной силы не имеет. Нарушение такого порядка неизбежно вызовет негативную реакцию за рубежом и ему нельзя будет дать убедительную мотивировку. "Это может отрицательно сказаться на наступившем потеплении в наших отношениях с Западом", - дополнил меня Шелепин. Доводы, которые казались нам достаточно убедительными, вызвали у Хрущева прилив гнева.
- Обожглись на молоке, теперь на воду дуете! - раздраженно крикнул он, явно имея в виду политические репрессии прошлых лет.
Желая смягчить остроту разговора, Микоян заметил, обращаясь к Хрущеву: - Никита, ты не горячись... Они говорят дело. И вообще, как мне кажется, беда наша не в недостаточной жесткости законодательства, а скорее в отсутствии последовательности и необходимой твердости в исполнении норм закона. А что мы наблюдаем сейчас? Наказываем - и заслуженно - преступника, а через год-два без сколько-нибудь достаточных оснований снижаем ему срок. Давайте, наконец, будем последовательны... А то, что предлагаешь ты, вряд ли оправданно.
"ЧУЖДЫЕ СОВЕТСКОМУ ОБЩЕСТВУ ТЕНДЕНЦИИ"
Думается, что решение подвергнуть Рокотова и Файбишенко более суровому наказанию было принято Хрущевым еще раньше, до встречи с нами. Тот факт, что в этом случае закону будет придана обратная сила, Хрущева нисколько не смущал. Высказывался он на этот счет довольно определенно: "Строгая кара за содеянное должна произвести устрашающее воздействие на других, послужить предупреждением, что подобное может кончиться таким же образом и для них. Иначе это зло может приобрести угрожающие размеры. И если мы его не остановим, оно будет расти необратимо, как раковая опухоль".
Спустя некоторое время состоялся Пленум ЦК КПСС, обсудивший тезисы Отчетного доклада Центрального Комитета на предстоявшем XXII съезде партии. В пространном заключительном слове Хрущев не преминул коснуться дела валютчиков, заявив о необходимости применения в борьбе с черным рынком чрезвычайных мер. В подкрепление своего тезиса Хрущев сослался на некое письмо рабочих ленинградского завода "Металлист", которые выражали возмущение мягкостью решения Московского городского суда, приговорившего Рокотова и Файбишенко к максимальному сроку наказания - 8 годам лишения свободы. В этом письме также говорилось о необходимости решительно покончить с "чуждыми советскому обществу тенденциями".
- Вот что думает рабочий класс об этих выродках! - патетически заключил речь Хрущев, потрясая письмом.
Тут же досталось Генеральному прокурору.
- Руденко здесь? - громко спросил Хрущев.
- Здесь! - откликнулся тот.
- Не думайте, что ваша должность пожизненна! А Горкин здесь?
- Здесь, - ответил председатель Верховного Суда СССР.
- Ну, вас-то мы давно знаем как закоренелого либерала.
Через несколько дней, будучи в Алма-Ате и выступая на городском митинге, Хрущев снова затронул "дело Рокотова".
- Вы читали, - раздраженно спрашивал Хрущев, - какую банду изловили в Москве? И за все ее главарям дали по 15 лет. (Речь шла о приговоре, который был вынесен Московским городским судом при новом разбирательстве этого дела, проведенном по настоянию Хрущева.) Да за такие приговоры самих судей судить надо!
По горячим следам выступления Первого секретаря ЦК КПСС была подготовлена записка в Президиум ЦК с требованием и обоснованием необходимости изменить соответствующие статьи Уголовного кодекса РСФСР. В ней предлагалось применять по такого рода делам высшую меру уголовного наказания - смертную казнь. Когда текст записки, на которой уже имелась виза Руденко, поступил на подпись Горкину, тот решительно высказался против, заявив, что предлагаемый проект закона напоминает тридцать седьмой год. Однако он, похоже, подвергся такому нажиму сверху, что не смог отстоять свою точку зрения.
...И ХОЛОДНОЕ СЛОВО - "РАССТРЕЛ"
1 июля 1961 года Председатель Президиума Верховного Совета СССР Брежнев подписал указ "Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях", допускавший возможность применения смертной казни. Сразу после этого напуганный Хрущевым Генеральный прокурор СССР Руденко принес протест на "мягкость" приговора, вынесенного Московским городским судом по делу Рокотова и Файбишенко, а Верховный Суд РСФСР принял дело к разбирательству. "Мягкость" выразилась лишь в том, что суд справедливо применил к обвиняемым действовавшую на тот момент норму закона. Он определил им наказание в виде максимального предела санкции, предусмотренной за этот вид преступления, а в итоге председатель Московского городского суда Л.А. Громов решением МГК КПСС был снят с работы.
После этого события развивались стремительно. Заседавший неполных два дня суд при новом разбирательстве приговорил Рокотова, Файбишенко и Яковлева к исключительной мере уголовного наказания - расстрелу. И вот что показательно: если первые слушания наделали много шума и привлекли всеобщее внимание (в зале суда не могли разместиться все желающие), на этот раз средства массовой информации уклонились от сколько-нибудь подробного освещения процесса. Было решено ограничиться скупым тассовским информационным сообщением.
Учитывая откровенность Яковлева на следствии, чистосердечное признание им своей вины, добровольное сообщение полезных сведений об установленных им каналах контрабанды и причастности к ней ряда дельцов на Западе, а также принимая во внимание его болезнь (он страдал туберкулезом легких, обострившимся под воздействием наркотиков, к которым он пристрастился в последнее время), мы после окончания суда вышли с предложением отменить приговор о смертной казни. Председатель КГБ А. Н. Шелепин поддержал это предложение и поручил нам подготовить официальное письмо на имя Генерального прокурора СССР с просьбой опротестовать приговор судебной инстанции. Но буквально на следующий день мы получили ответ за подписью Руденко, в котором сообщалось, что прокуратура отклонила просьбу КГБ.
Вскоре все три "купца" были казнены. Так и закончилось это громкое "валютное дело". А та самая 88-я статья в "хрущевской" интерпретации была отменена только 1 июля 1994 года...
PS:
В КОМИТЕТЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ И ПРОКУРАТУРЕ СОЮЗА ССР
Комитетом государственной безопасности при Совете Министров СССР арестованы и привлечены к уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях и спекуляцию валютными ценностями в крупных размерах Рокотов Я. Т., Файбишенко В.П., Эдлис Н.И., Попов С.К., Лагун И.И., Паписмедов Я.О., Паписмедов Ш.О., Паписмсдов И.М. и Ризванова М.Л. Материалами предварительного следствия установлено, что указанные лица, нарушая правила о валютных операциях, в целях наживы систематически скупали в крупных размерах у иностранцев и отдельных советских граждан в Москве и других городах СССР иностранную валюту и золотые монеты, а затем перепродавали их по спекулятивным ценам. При обыске у них изъято золотых монет общим весом более 12 килограммов, большое количество иностранной валюты, советских денег и других ценностей. Как установлено следствием, эти преступники скупили и перепродали иностранной валюты и золотых монет в общей сложности, более чем на 20 миллионов рублей (в старых деньгах). Привлеченные к уголовной ответственности лица продолжительный период времени не занимались общественно полезным трудом, вели паразитический образ жизни, разлагающе влияли на отдельных неустойчивых граждан и, вступая в преступные связи с иностранцами, унижали достоинство советских людей. Следствие по делу закончено, обвинительное заключение утверждено Генеральным прокурором СССР, и дело передано на рассмотрение суда. Никто не мог ожидать, что это короткое официальное сообщение станет прологом к драматическим событиям, закончившимся расстрелом валютчиков.
(Федосеев Сергей Михайлович - начальник Службы контрразведки Управления НКВД по г. Москве и Московской области с июля 1941 года. С 1944 года - начальник контрразведки Управления НКГБ по Ленинградской области. С 1946 года - начальник отдела внешней контрразведки центрального аппарата М ГБ СССР, с 1951-го - заместитель начальника Первого главного управления МГБ. С 1954 года - начальник кафедры Высшей школы КГБ. В 1960-1965 годах руководил Службой по борьбе с контрабандой и незаконными валютными операциями Второго главного управления (контрразведка) КГБ, в ведение которого указом Президиума Верховного совета СССР были переданы все дела, связанные с нарушением правил о валютных операциях. Кандидат экономических наук, полковник в отставке, автор ряда учебников и книг, а также статей о деятельности спецслужб).
НОВЫЙ Уголовный кодекс, вступивший в действие в январе этого года, отменил наказание за незаконные операции с валютой. Более того, в нем просто нет "валютной" статьи, до недавнего времени хорошо знакомой всем любителям заморских денег. Исчезла она не сразу и не слишком легко, но, по крайней мере, совершенно законным образом. Чего не скажешь о появлении той самой "восемьдесят восьмой", которая предусматривала для валютчиков "особо крупных размеров" смертную казнь. Ведь эта трансформация произошла по личному распоряжению Никиты Хрущева, ради трех человек решившегося на то, до чего не додумался даже его предшественник. Их фамилии хорошо знакомы даже нынешним тридцатилетним: Ян Рокотов, Владислав Файбишенко и Дмитрий Яковлев...
КОСОЙ, ВЛАДИК И ДИМ ДИМЫЧ
В начале 60-х годов московский "черный рынок" мало чем отличался от валютных толкучек арабского Востока. Тут тоже существовала своя иерархия: бегунки, перекупщики, хранители товара, связные, телохранители, посредники и купцы. Видимая часть черного рынка - это осаждавшие иностранцев фарцовщики и бегунки. Посредники же, оставаясь в тени, создавали личную вспомогательную сеть из 20-30 бегунков и замыкались на "купцов" - так тогда называли теневых "акул черного рынка", обладавших значительным капиталом. Они были известны по кличкам лишь узкому кругу лиц и избегали самостоятельных контактов с иностранцами. Роль наводчиков играли бегунки и посредники - они прокладывали "купцам" дорогу и подготавливали условия для их деликатной "работы".
Среди московских "купцов" выделялись трое: Ян Рокотов (Я и Косой), Владислав Файбишенко (Владик) и Дмитрий Яковлев (Дим Димыч). Рокотов официально нигде не работал, но жил ни широкую ногу, любил покутить, провести время с "девочками". Ян сумел завязать отношения с сотрудниками ряда посольств в Москве, служившими для него главным источником валюты, а также с учившимися в военных академиях арабскими военнослужащими, которые охотно (и в весьма больших количествах!) снабжали его золотыми монетами.
Придет день, когда Рокотову предъявят фотографии 84 арабских офицеров, и окажется, что только с десятью из них он не вступал в тайные сделки. Золотые монеты царской чеканки провозились ими через границу в специальных потайных поясах под одеждой. В каждом можно было одновременно разместить до 500 монет десятирублевого достоинства. Они тогда "шли" на черном рынке по 1500, а потом и по 1800 рублей. А осенью 1960 года в ходе досмотра вещей арабских контрабандистов было обнаружено и изъято более 20 килограммов золотых монет.
Рокотов был, пожалуй, одним из первых, кто ввел и широко использовал систему бегунков. Ему легко, как никому другому, удавалось находить доверчивых молодых людей, которым не составляло труда заморочить голову и втянуть в бизнес. Успехи Косого, его уверенность в безнаказанности во многом объяснялись многолетним сотрудничеством с ОБХСС в качестве тайного осведомителя. По его доносам были поставлены под удар десятки студентов, соблазнившихся возможностью получить быстрый и легкий, как им казалось, заработок. Правда, своих основных сообщников он всячески оберегал - их имена Рокотов назвал только после ареста.
24-летний Владислав Файбишенко начал карьеру валютчика в 1957 году, во время Московского фестиваля молодежи и студентов, с мелкой фарцовки. И хотя Владик был самым молодым среди московских "купцов", он не уступал им ни в чем. Например, валюту Файбишенко хранил в специальном тайнике, который искусно оборудовал в квартире, снимаемой им у одинокой пожилой женщины.
Третьей крупной фигурой был 33-летний аспирант Института народного хозяйства им. Плеханова Дмитрий Яковлев. Выходец из Прибалтики, где остались многие знакомые, именно там он проворачивал основную часть своих валютных операций. Яковлев вырос в интеллигентной, обеспеченной, вполне благополучной семье. Был большим знатоком западной детективной литературы, владел тремя иностранными языками. Его интеллект проявился, в частности, в умении выкручиваться из самых сложных ситуаций, и способности избавляться от слежки. Тем не менее, КГБ удалось выявить более пятидесяти его связей по нелегальному бизнесу - в основном среди иностранцев.
Первый этап разработки "купцов" был завершен в сентябре 1960 года. Выяснилось, что Рокотову, Файбишенко и Яковлеву принадлежала главная роль на валютном черном рынке. Но оперативникам еще не были ясны все детали: иногородние и заграничные связи "купцов", месторасположение тайников и т.д. Поэтому все трое оставались на свободе, не подозревая, что постоянно находятся в поле зрения спецслужб, и лишь в конце осени I960 года с небольшим интервалом во времени были задержаны с поличным.
ИЗ БЕРЛИНА С ВОПРОСОМ
В декабре 1960 года стало известно, что в ЦК КПСС принято решение заслушать сообщение КГБ о ходе выполнения постановления "Об усилении борьбы контрабандой и нарушением травил о валютных операциях". Интерес людей со Старой площади к этой новой для КГБ стороне деятельности не был случайным. Находясь с визитом в Западном Берлине, Никита Хрущев в сердцах бросил упрек в адрес западных политиков, что-де "под крылышком оккупационных властей город превратился в грязное болото спекуляции, и черная биржа здесь правит бал". В ответ кто-то из сопровождавших его западноберлинских деятелей осторожно заметил: "Такой черной биржи, как ваша - московская, не сыскать и во всем мире..." Сильно уязвленный этим замечанием, Хрущев по возвращении из поездки немедля, еще будучи на аэродроме, потребовал представить ему справку о действительном положении вещей. Похоже, после этого и родилась идея заслушать информацию КГБ на Президиуме ЦК КПСС. Она должна была, по замыслу руководителей комитета, сопровождаться демонстрацией предметов и ценностей, изъятых у контрабандистов и валютчиков.
Первым посетил эту необычную выставку, устроенную в одном из залов Кремля, тогдашний секретарь ЦК КПСС Ф. Р. Козлов. А 31 декабря 1960 года с экспонатами познакомились и члены Президиума ЦК: Хрущев, Микоян, Косыгин и Игнатов. Роль экскурсовода выполнял Шелепин - в то время председатель КГБ СССР. Выступить же с информацией перед ними Шелепин поручил мне, предупредив, чтобы я, не увлекаясь подробностями, лишь сжато изложил проблему. Первая часть моего доклада, касавшаяся общей характеристики черного рынка, его питательной среды и проведенных КГБ операций, вызвала заметный интерес Хрущева. Но больше всего его заинтересовало дело Рокотова.
Как только речь зашла о валютных махинациях Яна Косого, Хрущева словно подменили: "Что ждет Рокотова и Файбишенко?" Я объяснил, что действующее законодательство дает право суду приговорить Рокотова и Файбишенко к 5-6 годам тюремного заключения. Хрущев насторожился и с недоверием посмотрел на меня. Я продолжил свои пояснения, заметив, что, согласно принятому недавно Указу Президиума Верховного Совета СССР, срок наказания за нарушение правил о валютных операциях и контрабандную деятельность увеличен до 15 лет. Но указ этот был принят после того, как Рокотов и Файбишенко оказались под арестом, и потому такая мера наказания не может быть применена к ним - в соответствии с общепринятой в мире юридической практикой закон обратной силы не имеет. Нарушение такого порядка неизбежно вызовет негативную реакцию за рубежом и ему нельзя будет дать убедительную мотивировку. "Это может отрицательно сказаться на наступившем потеплении в наших отношениях с Западом", - дополнил меня Шелепин. Доводы, которые казались нам достаточно убедительными, вызвали у Хрущева прилив гнева.
- Обожглись на молоке, теперь на воду дуете! - раздраженно крикнул он, явно имея в виду политические репрессии прошлых лет.
Желая смягчить остроту разговора, Микоян заметил, обращаясь к Хрущеву: - Никита, ты не горячись... Они говорят дело. И вообще, как мне кажется, беда наша не в недостаточной жесткости законодательства, а скорее в отсутствии последовательности и необходимой твердости в исполнении норм закона. А что мы наблюдаем сейчас? Наказываем - и заслуженно - преступника, а через год-два без сколько-нибудь достаточных оснований снижаем ему срок. Давайте, наконец, будем последовательны... А то, что предлагаешь ты, вряд ли оправданно.
"ЧУЖДЫЕ СОВЕТСКОМУ ОБЩЕСТВУ ТЕНДЕНЦИИ"
Думается, что решение подвергнуть Рокотова и Файбишенко более суровому наказанию было принято Хрущевым еще раньше, до встречи с нами. Тот факт, что в этом случае закону будет придана обратная сила, Хрущева нисколько не смущал. Высказывался он на этот счет довольно определенно: "Строгая кара за содеянное должна произвести устрашающее воздействие на других, послужить предупреждением, что подобное может кончиться таким же образом и для них. Иначе это зло может приобрести угрожающие размеры. И если мы его не остановим, оно будет расти необратимо, как раковая опухоль".
Спустя некоторое время состоялся Пленум ЦК КПСС, обсудивший тезисы Отчетного доклада Центрального Комитета на предстоявшем XXII съезде партии. В пространном заключительном слове Хрущев не преминул коснуться дела валютчиков, заявив о необходимости применения в борьбе с черным рынком чрезвычайных мер. В подкрепление своего тезиса Хрущев сослался на некое письмо рабочих ленинградского завода "Металлист", которые выражали возмущение мягкостью решения Московского городского суда, приговорившего Рокотова и Файбишенко к максимальному сроку наказания - 8 годам лишения свободы. В этом письме также говорилось о необходимости решительно покончить с "чуждыми советскому обществу тенденциями".
- Вот что думает рабочий класс об этих выродках! - патетически заключил речь Хрущев, потрясая письмом.
Тут же досталось Генеральному прокурору.
- Руденко здесь? - громко спросил Хрущев.
- Здесь! - откликнулся тот.
- Не думайте, что ваша должность пожизненна! А Горкин здесь?
- Здесь, - ответил председатель Верховного Суда СССР.
- Ну, вас-то мы давно знаем как закоренелого либерала.
Через несколько дней, будучи в Алма-Ате и выступая на городском митинге, Хрущев снова затронул "дело Рокотова".
- Вы читали, - раздраженно спрашивал Хрущев, - какую банду изловили в Москве? И за все ее главарям дали по 15 лет. (Речь шла о приговоре, который был вынесен Московским городским судом при новом разбирательстве этого дела, проведенном по настоянию Хрущева.) Да за такие приговоры самих судей судить надо!
По горячим следам выступления Первого секретаря ЦК КПСС была подготовлена записка в Президиум ЦК с требованием и обоснованием необходимости изменить соответствующие статьи Уголовного кодекса РСФСР. В ней предлагалось применять по такого рода делам высшую меру уголовного наказания - смертную казнь. Когда текст записки, на которой уже имелась виза Руденко, поступил на подпись Горкину, тот решительно высказался против, заявив, что предлагаемый проект закона напоминает тридцать седьмой год. Однако он, похоже, подвергся такому нажиму сверху, что не смог отстоять свою точку зрения.
...И ХОЛОДНОЕ СЛОВО - "РАССТРЕЛ"
1 июля 1961 года Председатель Президиума Верховного Совета СССР Брежнев подписал указ "Об усилении уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях", допускавший возможность применения смертной казни. Сразу после этого напуганный Хрущевым Генеральный прокурор СССР Руденко принес протест на "мягкость" приговора, вынесенного Московским городским судом по делу Рокотова и Файбишенко, а Верховный Суд РСФСР принял дело к разбирательству. "Мягкость" выразилась лишь в том, что суд справедливо применил к обвиняемым действовавшую на тот момент норму закона. Он определил им наказание в виде максимального предела санкции, предусмотренной за этот вид преступления, а в итоге председатель Московского городского суда Л.А. Громов решением МГК КПСС был снят с работы.
После этого события развивались стремительно. Заседавший неполных два дня суд при новом разбирательстве приговорил Рокотова, Файбишенко и Яковлева к исключительной мере уголовного наказания - расстрелу. И вот что показательно: если первые слушания наделали много шума и привлекли всеобщее внимание (в зале суда не могли разместиться все желающие), на этот раз средства массовой информации уклонились от сколько-нибудь подробного освещения процесса. Было решено ограничиться скупым тассовским информационным сообщением.
Учитывая откровенность Яковлева на следствии, чистосердечное признание им своей вины, добровольное сообщение полезных сведений об установленных им каналах контрабанды и причастности к ней ряда дельцов на Западе, а также принимая во внимание его болезнь (он страдал туберкулезом легких, обострившимся под воздействием наркотиков, к которым он пристрастился в последнее время), мы после окончания суда вышли с предложением отменить приговор о смертной казни. Председатель КГБ А. Н. Шелепин поддержал это предложение и поручил нам подготовить официальное письмо на имя Генерального прокурора СССР с просьбой опротестовать приговор судебной инстанции. Но буквально на следующий день мы получили ответ за подписью Руденко, в котором сообщалось, что прокуратура отклонила просьбу КГБ.
Вскоре все три "купца" были казнены. Так и закончилось это громкое "валютное дело". А та самая 88-я статья в "хрущевской" интерпретации была отменена только 1 июля 1994 года...
PS:
В КОМИТЕТЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ И ПРОКУРАТУРЕ СОЮЗА ССР
Комитетом государственной безопасности при Совете Министров СССР арестованы и привлечены к уголовной ответственности за нарушение правил о валютных операциях и спекуляцию валютными ценностями в крупных размерах Рокотов Я. Т., Файбишенко В.П., Эдлис Н.И., Попов С.К., Лагун И.И., Паписмедов Я.О., Паписмедов Ш.О., Паписмсдов И.М. и Ризванова М.Л. Материалами предварительного следствия установлено, что указанные лица, нарушая правила о валютных операциях, в целях наживы систематически скупали в крупных размерах у иностранцев и отдельных советских граждан в Москве и других городах СССР иностранную валюту и золотые монеты, а затем перепродавали их по спекулятивным ценам. При обыске у них изъято золотых монет общим весом более 12 килограммов, большое количество иностранной валюты, советских денег и других ценностей. Как установлено следствием, эти преступники скупили и перепродали иностранной валюты и золотых монет в общей сложности, более чем на 20 миллионов рублей (в старых деньгах). Привлеченные к уголовной ответственности лица продолжительный период времени не занимались общественно полезным трудом, вели паразитический образ жизни, разлагающе влияли на отдельных неустойчивых граждан и, вступая в преступные связи с иностранцами, унижали достоинство советских людей. Следствие по делу закончено, обвинительное заключение утверждено Генеральным прокурором СССР, и дело передано на рассмотрение суда. Никто не мог ожидать, что это короткое официальное сообщение станет прологом к драматическим событиям, закончившимся расстрелом валютчиков.
