Если вы обладаете любой информацией о совершенных или готовящихся терактах, просьба обращаться в ФСБ России по телефонам:
+7 (495) 224-22-22 8 (800) 224-22-22
Для получения информации о порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию российских и иностранных граждан (лиц без гражданства), выдачи пропусков для въезда (прохода) лиц и транспортных средств в пограничную зону, выдачи разрешения на неоднократное пересечение иностранными судами государственной границы Российской Федерации на море обращаться в ВЕБ-ПРИЕМНУЮ ФСБ России
Для получения справочной информации обращаться в ПОГРАНИЧНЫЕ ОРГАНЫ
Для получения справочной информации обращаться в ПОГРАНИЧНЫЕ ОРГАНЫ
АНАТОЛИЙ ГУРЕВИЧ (АГЕНТ КЕНТ): МЕНЯ ДОПРАШИВАЛ МЮЛЛЕР
20.12.2003
"Известия" (Москва).
Посмотрев на меня, Мюллер резко спросил: "Вы хотите мне доказать, что из-за этого мальчишки произошли такие утечки информации, из-за него мы потеряли столько солдат фюрера?"
В историю Второй мировой войны он вошел как "разведчик-нелегал номер один". В английской, немецкой, французской и испанской прессе о нем опубликованы сотни статей и книг. В России до недавнего времени о нем не было известно почти ничего: ленинградец Анатолий Гуревич считался предателем Родины. Был реабилитирован лишь в 1991 году. Приступив в Париже к съемкам телевизионного художественного сериала "Красная капелла", посвященного антифашистской разведывательной сети, РТР сообщило: "Никого из членов "Красной капеллы" уже нет в живых". Анатолий Маркович Гуревич, он же агент Кент, эту новость слышал собственными ушами. В свои 90 лет он сохранил ясный ум и превосходную память.
В историю Второй мировой войны он вошел как "разведчик-нелегал номер один". В английской, немецкой, французской и испанской прессе о нем опубликованы сотни статей и книг. В России до недавнего времени о нем не было известно почти ничего: ленинградец Анатолий Гуревич считался предателем Родины. Был реабилитирован лишь в 1991 году. Приступив в Париже к съемкам телевизионного художественного сериала "Красная капелла", посвященного антифашистской разведывательной сети, РТР сообщило: "Никого из членов "Красной капеллы" уже нет в живых". Анатолий Маркович Гуревич, он же агент Кент, эту новость слышал собственными ушами. В свои 90 лет он сохранил ясный ум и превосходную память.
ОТКУДА У ХЛОПЦА ИСПАНСКАЯ ГРУСТЬ
Слово "конспирация" Анатолий Гуревич узнал в детстве: квартира его отца, харьковского фармацевта, до революции была "явкой" для коммунистов-подпольщиков. В 1924 году семья Гуревичей из Харькова переехала в Ленинград, и Толя продолжил учебу в одной из лучших питерских школ, где работали педагоги, преподававшие еще в дореволюционных гимназиях. Любимыми предметами будущего разведчика были литература, обществоведение и особенно - немецкий язык. "Карьера" Гуревича началась еще в школе: мгновенно освоившись в большом городе, мальчик стал председателем школьного совета "Осоавиахима".
- Я входил в группу ПВО нашего района, уже в 1934 году был допущен к совершенно секретной работе - составлению мобилизационного плана района, - рассказывает Анатолий Гуревич. - Так продолжалось до того момента, пока не прочитал, что начинается гражданская война в Испании. Мы с товарищами решили организовать группу по изучению испанского языка и выразили желание попасть в эту страну как переводчики-добровольцы. И вот в один прекрасный день нас вызвали в гостиницу "Европейская", где люди в штатском побеседовали с каждым из нас и некоторых отобрали для отправки в Испанию. Уже в Испании я впервые встретился с главным советником при штабе Испанской Республики Григорием Штерном. Он спросил меня: "Хочешь быть переводчиком и не только?" Я согласился. Меня оформили лейтенантом республиканского испанского флота и дали имя - Антонио Гонсалес. В сентябре 1939-го вернулся в Москву. В ГРУ мне предложили работать в разведке. Сказали: "Будем вас готовить - станете шифровальщиком и радистом". Поучившись в подмосковной школе, получил первое задание - мне предстояла работа за границей.
- Я входил в группу ПВО нашего района, уже в 1934 году был допущен к совершенно секретной работе - составлению мобилизационного плана района, - рассказывает Анатолий Гуревич. - Так продолжалось до того момента, пока не прочитал, что начинается гражданская война в Испании. Мы с товарищами решили организовать группу по изучению испанского языка и выразили желание попасть в эту страну как переводчики-добровольцы. И вот в один прекрасный день нас вызвали в гостиницу "Европейская", где люди в штатском побеседовали с каждым из нас и некоторых отобрали для отправки в Испанию. Уже в Испании я впервые встретился с главным советником при штабе Испанской Республики Григорием Штерном. Он спросил меня: "Хочешь быть переводчиком и не только?" Я согласился. Меня оформили лейтенантом республиканского испанского флота и дали имя - Антонио Гонсалес. В сентябре 1939-го вернулся в Москву. В ГРУ мне предложили работать в разведке. Сказали: "Будем вас готовить - станете шифровальщиком и радистом". Поучившись в подмосковной школе, получил первое задание - мне предстояла работа за границей.
СЫН БОГАТЫХ УРУГВАЙСКИХ РОДИТЕЛЕЙ
- У меня не было четких представлений о том, как ведет себя молодой человек, "сын богатых уругвайских родителей". Подробного инструктажа не провели, и я действовал почти "на ощупь". Тогда многие советские агенты вынуждены были узнавать о политическом устройстве, промышленности и достопримечательностях своих "родных" государств исключительно из литературы. Иногда - только по энциклопедическому словарю... Нас просто направляли в библиотеки, читать.
- Такой непрофессионализм?
- А откуда взяться профессионализму?! Собственной опытной и профессиональной агентуры еще не было: страна молодая, традиция воспитания кадров и в этой сфере прервалась после 1917 года. Внешней разведкой тогда занимались почти исключительно чекисты. Трудно представить, но случалось, что и документы нам выдавали с орфографическими ошибками! Были и серьезные проколы в наших "легендах": информация о явочных местах, надежных гостиницах и "дружественных" фирмах нередко оказывалась устаревшей, а наше вымышленное прошлое рисовали настолько общо, что за рубежом в первых же непринужденных разговорах мы вынуждены были с ходу фантазировать. Так вот - "сын богатых уругвайцев". Добрался я до Брюсселя. Сел в такси, назвал адрес гостиницы, где мне, в соответствии с заданием Центра, предстояло разместиться. Шофер был ошарашен: оказывается, уже несколько лет там был публичный дом, и то, что "серьезный господин" прямо с вокзала направляется туда, вызвало улыбку и недоумение. Исправив эту оплошность, я сделал еще одну ошибку, уже по своей вине: когда утром меня разбудил консьерж, я по-русски спросил: "Кто там?" Так я дебютировал как уругваец Винсент Сиерра. Моя работа началась.
В Брюсселе "уругваец", в Центре числившийся как агент Кент, встретился с куратором бельгийского "куста" разведки Леопольдом Треппером, поддерживал связь с легальными связистами - работниками советского торгпредства. И активно внедрялся в среду: пошел учиться в "Селект скул" - привилегированную школу для богатой молодежи, ходил на вечеринки, вращался в элитарной студенческой среде. Кент быстро стал душой компании, был верток и словоохотлив.
Перенимал манеру жизни, заводил друзей и полезные знакомства.
- Связь с Треппером мы поддерживали через его жену, с которой я ходил в школу бальных танцев. Тогда многие удивлялись, почему я всегда танцую с одной и той же партнершей, которая намного старше меня... А вообще, "законсервировавшись", с женщинами я не сближался, помня предупреждение ГРУ, что они могут быть шпионками.
- Эта дистанцированность наверняка вызывала подозрение?
- Разумеется. Но ведь в Советском Союзе нравы были совсем иные, и я это понял не сразу. Срочно придумал легенду: обручен с уругвайской девушкой и, вернувшись на родину, сыграю с ней свадьбу. У меня была и другая проблема: как любимый сын уругвайских родителей, я должен был бы получать от них письма и денежные переводы - иначе на что жить в Бельгии? Приходилось выкручиваться, ненавязчиво объясняя любопытствующим, что и письма, и деньги получаю через Швейцарию. Но денег на содержание агентуры из Центра практически не поступало. Я решил, что необходимо организовать свою фирму. (Эта фирма - "Симекско" - на протяжении нескольких лет подкармливала советскую резидентуру в Бельгии. - Ю.К.)
- Такой непрофессионализм?
- А откуда взяться профессионализму?! Собственной опытной и профессиональной агентуры еще не было: страна молодая, традиция воспитания кадров и в этой сфере прервалась после 1917 года. Внешней разведкой тогда занимались почти исключительно чекисты. Трудно представить, но случалось, что и документы нам выдавали с орфографическими ошибками! Были и серьезные проколы в наших "легендах": информация о явочных местах, надежных гостиницах и "дружественных" фирмах нередко оказывалась устаревшей, а наше вымышленное прошлое рисовали настолько общо, что за рубежом в первых же непринужденных разговорах мы вынуждены были с ходу фантазировать. Так вот - "сын богатых уругвайцев". Добрался я до Брюсселя. Сел в такси, назвал адрес гостиницы, где мне, в соответствии с заданием Центра, предстояло разместиться. Шофер был ошарашен: оказывается, уже несколько лет там был публичный дом, и то, что "серьезный господин" прямо с вокзала направляется туда, вызвало улыбку и недоумение. Исправив эту оплошность, я сделал еще одну ошибку, уже по своей вине: когда утром меня разбудил консьерж, я по-русски спросил: "Кто там?" Так я дебютировал как уругваец Винсент Сиерра. Моя работа началась.
В Брюсселе "уругваец", в Центре числившийся как агент Кент, встретился с куратором бельгийского "куста" разведки Леопольдом Треппером, поддерживал связь с легальными связистами - работниками советского торгпредства. И активно внедрялся в среду: пошел учиться в "Селект скул" - привилегированную школу для богатой молодежи, ходил на вечеринки, вращался в элитарной студенческой среде. Кент быстро стал душой компании, был верток и словоохотлив.
Перенимал манеру жизни, заводил друзей и полезные знакомства.
- Связь с Треппером мы поддерживали через его жену, с которой я ходил в школу бальных танцев. Тогда многие удивлялись, почему я всегда танцую с одной и той же партнершей, которая намного старше меня... А вообще, "законсервировавшись", с женщинами я не сближался, помня предупреждение ГРУ, что они могут быть шпионками.
- Эта дистанцированность наверняка вызывала подозрение?
- Разумеется. Но ведь в Советском Союзе нравы были совсем иные, и я это понял не сразу. Срочно придумал легенду: обручен с уругвайской девушкой и, вернувшись на родину, сыграю с ней свадьбу. У меня была и другая проблема: как любимый сын уругвайских родителей, я должен был бы получать от них письма и денежные переводы - иначе на что жить в Бельгии? Приходилось выкручиваться, ненавязчиво объясняя любопытствующим, что и письма, и деньги получаю через Швейцарию. Но денег на содержание агентуры из Центра практически не поступало. Я решил, что необходимо организовать свою фирму. (Эта фирма - "Симекско" - на протяжении нескольких лет подкармливала советскую резидентуру в Бельгии. - Ю.К.)
КРАСАВИЦА-БЛОНДИНКА СЛУЖИЛА "КРЫШЕЙ"
- В это время я сдружился с семьей миллионеров Зингеров. Их дочь, Маргарет, по мужу Барча, недавно овдовела. Когда возникла угроза гитлеровской оккупации, семья вынуждена была срочно уехать. Но, Маргарет решила остаться в Бельгии, не желая оставлять могилу любимого мужа. Она была совсем не похожа на еврейку, и у нее оставался шанс скрыть свое происхождение. Отец Маргарет предложил мне - другу семьи, да к тому же "предприимчивому иностранцу с хорошо развивающимся бизнесом" - покровительствовать дочери и передал некоторые из своих деловых связей. Так у меня появилась дополнительная крыша. В это время из Бельгии вынужденно эмигрировал и Треппер, легализованный как канадский гражданин - то есть гражданин страны, воевавшей на стороне союзников. И я фактически принял всю бельгийскую сеть.
- И, конечно, все тут же "поженили" вас с Маргарет?
- Да, вот только эту игру портила ее горничная, не понимавшая, почему молодой свободный человек пьет кофе с молодой красавицей, после чего удаляется к себе домой. Маргарет, в моих донесениях фигурировавшая как "Блондинка", светская, выросшая в элитарной среде, всегда была центром внимания. Общение с ней придавало мне дополнительный вес в бельгийских высших кругах. Мы поселились вместе на одной из великолепных вилл, правда, на разных этажах. Устраивали пышные вечеринки, на которые приходило множество людей, в том числе - нужных мне. Я играл роль человека абсолютно далекого от политики, очень компанейского (последнее было вовсе не трудно), и постепенно мои гости перестали понижать голос, обсуждая последние новости. И даже начали отвечать на "случайно" брошенные мною вопросы. Разумеется, это была лишь внешняя, самая простая часть работы.
- Вас не тревожило, что Маргарет, игравшая роль вашей "крыши", в случае вашего провала попала бы в руки гестапо, как, собственно, позже и произошло?
- Меня это постоянно мучило, тем более что я искренне привязался к ней. Но другого выхода не было. Постепенно, внедряясь в высшие круги Бельгии и сходясь с близкими к нацистам людьми, я - как представитель фирмы - стал сотрудничать с нацистской интендатурой. Это давало возможность получать информацию о планах развития военных действий. Вскоре мне даже удалось основать акционерное общество и стать его президентом.
- Ваша фирма выполняла военные заказы?
- Да. Но, разумеется, мы не занимались оружием. Наша работа была несколько иного свойства. Например, однажды нас попросили заказать специальные ткани. Я спросил: для чего? И таким образом выяснил, что начинается война в Африке. Еще через некоторое время мне заказали полтора миллиона алюминиевых ложек. Я, как бизнесмен, удивился количеству изделий из такого малоценного металла. Ответ поверг меня в шок: "Готовится война против Советского Союза, возможно, будет необходимо организовать лагеря для военнопленных - эти ложки для них". Разумеется, все эти данные я срочно передал в Москву.
Это было еще до Зорге... А в 1942 году Кент сообщил в Москву и о том, что гитлеровское командование, отказавшись от идеи повторного удара по Москве, решило направить войска на Кавказ. Цель - завладеть богатым нефтью районом. За эту информацию, позволившую Красной Армии срочно перегруппировать войска и отразить удар противника, Кента благодарил Сталин.
- И, конечно, все тут же "поженили" вас с Маргарет?
- Да, вот только эту игру портила ее горничная, не понимавшая, почему молодой свободный человек пьет кофе с молодой красавицей, после чего удаляется к себе домой. Маргарет, в моих донесениях фигурировавшая как "Блондинка", светская, выросшая в элитарной среде, всегда была центром внимания. Общение с ней придавало мне дополнительный вес в бельгийских высших кругах. Мы поселились вместе на одной из великолепных вилл, правда, на разных этажах. Устраивали пышные вечеринки, на которые приходило множество людей, в том числе - нужных мне. Я играл роль человека абсолютно далекого от политики, очень компанейского (последнее было вовсе не трудно), и постепенно мои гости перестали понижать голос, обсуждая последние новости. И даже начали отвечать на "случайно" брошенные мною вопросы. Разумеется, это была лишь внешняя, самая простая часть работы.
- Вас не тревожило, что Маргарет, игравшая роль вашей "крыши", в случае вашего провала попала бы в руки гестапо, как, собственно, позже и произошло?
- Меня это постоянно мучило, тем более что я искренне привязался к ней. Но другого выхода не было. Постепенно, внедряясь в высшие круги Бельгии и сходясь с близкими к нацистам людьми, я - как представитель фирмы - стал сотрудничать с нацистской интендатурой. Это давало возможность получать информацию о планах развития военных действий. Вскоре мне даже удалось основать акционерное общество и стать его президентом.
- Ваша фирма выполняла военные заказы?
- Да. Но, разумеется, мы не занимались оружием. Наша работа была несколько иного свойства. Например, однажды нас попросили заказать специальные ткани. Я спросил: для чего? И таким образом выяснил, что начинается война в Африке. Еще через некоторое время мне заказали полтора миллиона алюминиевых ложек. Я, как бизнесмен, удивился количеству изделий из такого малоценного металла. Ответ поверг меня в шок: "Готовится война против Советского Союза, возможно, будет необходимо организовать лагеря для военнопленных - эти ложки для них". Разумеется, все эти данные я срочно передал в Москву.
Это было еще до Зорге... А в 1942 году Кент сообщил в Москву и о том, что гитлеровское командование, отказавшись от идеи повторного удара по Москве, решило направить войска на Кавказ. Цель - завладеть богатым нефтью районом. За эту информацию, позволившую Красной Армии срочно перегруппировать войска и отразить удар противника, Кента благодарил Сталин.
ПОД КОЛПАКОМ У ГЕСТАПО
Из воспоминаний Вальтера Шелленберга: "В мае 1942 года Гиммлер взял на себя координацию мероприятий по проведению операции "Красная капелла"... В июне 1942 года он приказал нам с Мюллером прибыть в Ставку... с подробным докладом о деятельности "Красной капеллы". "Красная капелла" - русская шпионская сеть, действовавшая на всей территории, находившейся в то время под властью Германии, а также в тех странах, которые пока оставались нейтральными. Эта сеть, в распоряжении которой было много нелегальных коротковолновых радиостанций, развернула свою деятельность от Норвегии до Пиренеев, от Атлантического океана до Одера, от Северного моря до Средиземного... Главный агент в Бельгии, работавший под кличкой "Кент", оставался необнаруженным. Только благодаря неустанной работе наших агентов нам удалось напасть на след Кента в Брюсселе"...
Гестапо арестовало Кента и Маргарет в ноябре 1942- года. В Берлине его, как особо ценного "игрока", не пытали, только допрашивали. В гестапо была создана специальная зондеркоманда, которую так и назвали "Красная капелла".
- Среди собравшихся выделялся подтянутый генерал с жестким лицом и небольшими, но буквально буравящими глазами. Это был Мюллер, - вспоминает Гуревич. - Посмотрев на меня, он вдруг резко спросил: "Вы хотите мне доказать, что из-за этого мальчишки произошли такие утечки информации, из-за него мы потеряли столько солдат фюрера?" Услышав от криминального комиссара Штрюбинга утвердительный ответ, вышел. Но на допросах в дальнейшем бывал неоднократно. Сам вопросов не задавал. Наблюдал.
Позже Кенту предложили радиоигру против Советского Союза в обмен на сохранение жизни. Кенту устраивали очные ставки все с новыми арестованными товарищами по оружию, со многими - после того как их пытали. Наконец, ему прочитали расшифровку радиограммы из Центра: Москва поздравляла своего "уругвайца" с Днем Красной Армии и присвоением очередного воинского звания. А еще ему предъявляли материалы радиообмена между Центром и гестапо, действовавшим от его имени. Кенту снова предложили включиться в игру. И он согласился.
- Я решил "признавать" то, что гестапо и абверу уже было известно. Кроме того, готовя тексты для Центра, я изменял стиль своего доклада, манеру документации и прочие характерные особенности своего "почерка", надеясь, что сотрудники ГРУ догадаются о моей работе под контролем.
Из заключения по делу о реабилитации Кента: "Из протоколов допросов Гуревича усматривается, что он уклонялся давать по своей инициативе конкретные показания о деятельности советской резидентуры, ссылаясь на запамятование или недостаточную информированность. Подтверждал известные немцам из иных источников факты только после изобличения его на очных ставках другими арестованными или предъявленными документами... Своего настоящего имени Гуревич так и не назвал... Одновременно он, стремясь затянуть следствие и не причинить вреда не установленным немцами советским разведчикам, давал гестапо ложные показания... Объективность показаний Гуревича подтверждается приобщенными к делу материалами следствия гестапо... Их анализ свидетельствует о том, что на допросах он избрал правильную линию поведения, чем препятствовал немецкой контрразведке в раскрытии советской агентуры... В указанный период он также не выдал и сохранил жизнь лично завербованным им ранее советским агентам в Чехословакии, Бельгии и Франции - всего 15 сотрудникам".
А потом произошла история, придумать которую не решился бы даже детективщик с самой разнузданной фантазией: Кент завербовал руководителя зондеркоманды "Красная капелла" Хайнца Паннвица и еще двоих сотрудников гестапо. Кент играл на страхе Паннвица: после побега из-под ареста Леопольда Треппера - парижского резидента "Красной капеллы" - высокопоставленному гестаповцу грозила отправка на Восточный фронт. В том, что война подходит к концу и его в лучшем случае ждет тюрьма, он тоже не сомневался. И пошел на сотрудничество с Кентом, то есть с советской разведкой.
В феврале 1945 года Кент в последний раз виделся с Маргарет Барча и со своим маленьким сыном Мишелем. Он был уверен, что вскоре, после окончания войны, они будут вместе жить в Ленинграде.
Кент вернулся в Москву в мае 1945-го и привез с собой завербованных немцев.
- Мы возвращались в Москву, и мне казалось, что самолет ползет, а не летит. Какая она, послевоенная столица, что стало с моим Ленинградом после блокады? Я семь лет не был дома. Я ничего не знал о родителях, я отвык быть Толей Гуревичем. Я семь лет не говорил на родном языке.
Гестапо арестовало Кента и Маргарет в ноябре 1942- года. В Берлине его, как особо ценного "игрока", не пытали, только допрашивали. В гестапо была создана специальная зондеркоманда, которую так и назвали "Красная капелла".
- Среди собравшихся выделялся подтянутый генерал с жестким лицом и небольшими, но буквально буравящими глазами. Это был Мюллер, - вспоминает Гуревич. - Посмотрев на меня, он вдруг резко спросил: "Вы хотите мне доказать, что из-за этого мальчишки произошли такие утечки информации, из-за него мы потеряли столько солдат фюрера?" Услышав от криминального комиссара Штрюбинга утвердительный ответ, вышел. Но на допросах в дальнейшем бывал неоднократно. Сам вопросов не задавал. Наблюдал.
Позже Кенту предложили радиоигру против Советского Союза в обмен на сохранение жизни. Кенту устраивали очные ставки все с новыми арестованными товарищами по оружию, со многими - после того как их пытали. Наконец, ему прочитали расшифровку радиограммы из Центра: Москва поздравляла своего "уругвайца" с Днем Красной Армии и присвоением очередного воинского звания. А еще ему предъявляли материалы радиообмена между Центром и гестапо, действовавшим от его имени. Кенту снова предложили включиться в игру. И он согласился.
- Я решил "признавать" то, что гестапо и абверу уже было известно. Кроме того, готовя тексты для Центра, я изменял стиль своего доклада, манеру документации и прочие характерные особенности своего "почерка", надеясь, что сотрудники ГРУ догадаются о моей работе под контролем.
Из заключения по делу о реабилитации Кента: "Из протоколов допросов Гуревича усматривается, что он уклонялся давать по своей инициативе конкретные показания о деятельности советской резидентуры, ссылаясь на запамятование или недостаточную информированность. Подтверждал известные немцам из иных источников факты только после изобличения его на очных ставках другими арестованными или предъявленными документами... Своего настоящего имени Гуревич так и не назвал... Одновременно он, стремясь затянуть следствие и не причинить вреда не установленным немцами советским разведчикам, давал гестапо ложные показания... Объективность показаний Гуревича подтверждается приобщенными к делу материалами следствия гестапо... Их анализ свидетельствует о том, что на допросах он избрал правильную линию поведения, чем препятствовал немецкой контрразведке в раскрытии советской агентуры... В указанный период он также не выдал и сохранил жизнь лично завербованным им ранее советским агентам в Чехословакии, Бельгии и Франции - всего 15 сотрудникам".
А потом произошла история, придумать которую не решился бы даже детективщик с самой разнузданной фантазией: Кент завербовал руководителя зондеркоманды "Красная капелла" Хайнца Паннвица и еще двоих сотрудников гестапо. Кент играл на страхе Паннвица: после побега из-под ареста Леопольда Треппера - парижского резидента "Красной капеллы" - высокопоставленному гестаповцу грозила отправка на Восточный фронт. В том, что война подходит к концу и его в лучшем случае ждет тюрьма, он тоже не сомневался. И пошел на сотрудничество с Кентом, то есть с советской разведкой.
В феврале 1945 года Кент в последний раз виделся с Маргарет Барча и со своим маленьким сыном Мишелем. Он был уверен, что вскоре, после окончания войны, они будут вместе жить в Ленинграде.
Кент вернулся в Москву в мае 1945-го и привез с собой завербованных немцев.
- Мы возвращались в Москву, и мне казалось, что самолет ползет, а не летит. Какая она, послевоенная столица, что стало с моим Ленинградом после блокады? Я семь лет не был дома. Я ничего не знал о родителях, я отвык быть Толей Гуревичем. Я семь лет не говорил на родном языке.
ЧЕРЕЗ КРАСНУЮ ПЛОЩАДЬ - В ВОРКУТУ
- Я уже мечтал, как пройдусь по Москве и Ленинграду, наконец, увижу родителей. И вот мы выходим из самолета, спускаемся по трапу, и к каждому из нас быстрым шагом подходят офицеры НКВД и, вежливо поздоровавшись, сажают каждого в отдельную машину. Я попросил сопровождавшего меня: "Давайте проедем через Красную площадь". Он сухо ответил: "Вы что, не видите, куда мы приехали?" Мы прибыли почему-то в НКВД, на Лубянку, а не в ГРУ. Выйдя из машины, я увидел надпись: "Прием арестованных". Дальше все было как в тумане - резкая команда: "Руки назад!" и лязганье закрывавшихся дверей.
Суда, конечно, не было. Бывшего "агента номер один" особое совещание приговорило как изменника Родины к 20 годам заключения по 58-й статье. Как гражданское лицо. О том, что он кадровый сотрудник ГРУ, не вспомнили. В товарном вагоне - "телятнике" - Анатолия Гуревича этапировали в Воркуту.
Его выпустили только в 1955 году по указу "Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Отечественной войны 1941-1945 гг.".
- Я по-прежнему был "предателем" в глазах своей страны, всего лишь удачливым зэком - это отравило радость освобождения. Вернулся в Ленинград, наконец, увидел маму. Отец, не перенесший моего ареста, долго болел и умер, так и не дожив до моего освобождения. Мама рассказывала, что он не верил, что его Толя - предатель... Не знаю, как бы я смог жить дальше после всего, если бы не встретил Лидочку.
Быстроглазая и изящная Лида Круглова была моложе своего будущего мужа на 13 лет. Девушка из интеллигентной ленинградской семьи, инженер, спокойная и домашняя, она не побоялась связать судьбу с недавним зэком, имевшим "невнятное" прошлое и не снятую 58-ю статью, значение которой было известно каждому. О том, что ее муж - разведчик, Лидия узнала 30 лет спустя.
- Я как-то сразу поверила, что он очень хороший человек, - рассказывает Лидия Васильевна. - Не поддаться его обаянию было невозможно. Я, конечно, знала, что за его спиной лагеря, но уже тогда понимала: в нашей стране могут посадить невинного. Я интуитивно чувствовала, что остроумие, веселость - только внешние черты его натуры, что рядом со мной очень надежный человек, настоящий мужчина. Я не ошиблась. Вы знаете, почему он выжил? Он смог не озлобиться.
Анатолий и Лида считали дни до свадьбы. За семь дней до бракосочетания Гуревича арестовали вновь. Его "преступление" подпадало под указ Верховного Совета СССР, гласящий, что амнистия не распространяется на лиц, участвовавших в нацистских карательных действиях. Так Гуревичу, опять же заочно, инкриминировали еще и участие в фашистских карательных действиях. А де-факто "посадка" была ответом органов на письмо с просьбой о пересмотре дела.
- В какой-то момент у меня возникло ощущение, что справедливости я не дождусь. Я не знал, что с моей любимой, ведь и ее могли арестовать, могли запугать, и она могла решить не связывать свою судьбу с моей. Но Лидочка разом отмела все мои тревоги, приехав ко мне в лагерь, в Мордовию. Она ждала меня, и этим я жил.
Анатолий Маркович вышел из лагеря в 1960 году - срок скостили с 20 до 15 лет, и он был освобожден условно-досрочно. Они поженились и вот уже 43 года вместе.
Суда, конечно, не было. Бывшего "агента номер один" особое совещание приговорило как изменника Родины к 20 годам заключения по 58-й статье. Как гражданское лицо. О том, что он кадровый сотрудник ГРУ, не вспомнили. В товарном вагоне - "телятнике" - Анатолия Гуревича этапировали в Воркуту.
Его выпустили только в 1955 году по указу "Об амнистии советских граждан, сотрудничавших с оккупантами в период Отечественной войны 1941-1945 гг.".
- Я по-прежнему был "предателем" в глазах своей страны, всего лишь удачливым зэком - это отравило радость освобождения. Вернулся в Ленинград, наконец, увидел маму. Отец, не перенесший моего ареста, долго болел и умер, так и не дожив до моего освобождения. Мама рассказывала, что он не верил, что его Толя - предатель... Не знаю, как бы я смог жить дальше после всего, если бы не встретил Лидочку.
Быстроглазая и изящная Лида Круглова была моложе своего будущего мужа на 13 лет. Девушка из интеллигентной ленинградской семьи, инженер, спокойная и домашняя, она не побоялась связать судьбу с недавним зэком, имевшим "невнятное" прошлое и не снятую 58-ю статью, значение которой было известно каждому. О том, что ее муж - разведчик, Лидия узнала 30 лет спустя.
- Я как-то сразу поверила, что он очень хороший человек, - рассказывает Лидия Васильевна. - Не поддаться его обаянию было невозможно. Я, конечно, знала, что за его спиной лагеря, но уже тогда понимала: в нашей стране могут посадить невинного. Я интуитивно чувствовала, что остроумие, веселость - только внешние черты его натуры, что рядом со мной очень надежный человек, настоящий мужчина. Я не ошиблась. Вы знаете, почему он выжил? Он смог не озлобиться.
Анатолий и Лида считали дни до свадьбы. За семь дней до бракосочетания Гуревича арестовали вновь. Его "преступление" подпадало под указ Верховного Совета СССР, гласящий, что амнистия не распространяется на лиц, участвовавших в нацистских карательных действиях. Так Гуревичу, опять же заочно, инкриминировали еще и участие в фашистских карательных действиях. А де-факто "посадка" была ответом органов на письмо с просьбой о пересмотре дела.
- В какой-то момент у меня возникло ощущение, что справедливости я не дождусь. Я не знал, что с моей любимой, ведь и ее могли арестовать, могли запугать, и она могла решить не связывать свою судьбу с моей. Но Лидочка разом отмела все мои тревоги, приехав ко мне в лагерь, в Мордовию. Она ждала меня, и этим я жил.
Анатолий Маркович вышел из лагеря в 1960 году - срок скостили с 20 до 15 лет, и он был освобожден условно-досрочно. Они поженились и вот уже 43 года вместе.
РОДИНА НА ВСЮ ЖИЗНЬ
Честное имя государство вернуло ему лишь 45 лет спустя после того, как оклеветало. Реабилитация пришла 9 августа 1991 года. Первыми о ней сообщили "Известия": "В ряд легендарных советских разведчиков, таких, как Рихард Зорге, Николай Кузнецов, Рудольф Абель, вернулось еще одно имя - Анатолия Марковича Гуревича...
- Однажды в нашей квартире раздался телефонный звонок, междугородний. Это было в конце ноября 1990 года. Мужской голос по-французски попросил к телефону господина Гуревича. Я сказал, что это я. И услышал: "Папа, наконец-то я нашел тебя!" Это был мой и Маргарет сын Мишель, живущий в Испании. Маргарет, оказывается, выжила и до своей смерти в 1985 году искала меня, обращаясь во все советские посольства. А мне наши "каналы" сообщали, что они погибли во время бомбежек в самом конце войны. Я обрел сына 45 лет спустя. Мне даже как-то до конца не верилось, что все это - правда. Но когда Мишель приехал ко мне в Ленинград, все сомнения рассеялись: он как две капли воды похож на меня. С тех пор мы ежегодно встречаемся, часто переписываемся и перезваниваемся. Моя жена искренне привязалась к нему.
- Мы были счастливы, когда в нашей жизни появился Мишель. Своих детей у нас с Толей нет, хотя мы очень хотели ребенка. Но это было опасно. Толя был "врагом народа", когда мы поженились, его могли вновь арестовать в любой момент, и меня, как жену "изменника Родины", тоже. И тогда наш ребенок оказался бы в спецдетдоме. И мы не решились, - Лидия Васильевна еле сдерживает слезы. - И вот у нас появился Мишель. И его сын, внук Анатолия Марковича, Саша.
Когда Анатолий Гуревич с женой впервые приехали в Испанию к Мишелю, им предложили остаться там навсегда. Показали шикарную виллу с огромным садом - будущее место жительства. Они восхитились, поблагодарили и... вернулись в свою крохотную ленинградскую хрущевку. "Я не представляю себе, что мог бы жить в другой стране. Конечно, если бы это было по заданию, я бы согласился. Но просто так - зачем?"
Санкт-Петербург
***
Сергей ПОЛТОРАК
(доктор исторических наук, полковник в отставке, автор книги "Разведчик Кент", вышедшей в октябре 2003 года)
- Однажды в нашей квартире раздался телефонный звонок, междугородний. Это было в конце ноября 1990 года. Мужской голос по-французски попросил к телефону господина Гуревича. Я сказал, что это я. И услышал: "Папа, наконец-то я нашел тебя!" Это был мой и Маргарет сын Мишель, живущий в Испании. Маргарет, оказывается, выжила и до своей смерти в 1985 году искала меня, обращаясь во все советские посольства. А мне наши "каналы" сообщали, что они погибли во время бомбежек в самом конце войны. Я обрел сына 45 лет спустя. Мне даже как-то до конца не верилось, что все это - правда. Но когда Мишель приехал ко мне в Ленинград, все сомнения рассеялись: он как две капли воды похож на меня. С тех пор мы ежегодно встречаемся, часто переписываемся и перезваниваемся. Моя жена искренне привязалась к нему.
- Мы были счастливы, когда в нашей жизни появился Мишель. Своих детей у нас с Толей нет, хотя мы очень хотели ребенка. Но это было опасно. Толя был "врагом народа", когда мы поженились, его могли вновь арестовать в любой момент, и меня, как жену "изменника Родины", тоже. И тогда наш ребенок оказался бы в спецдетдоме. И мы не решились, - Лидия Васильевна еле сдерживает слезы. - И вот у нас появился Мишель. И его сын, внук Анатолия Марковича, Саша.
Когда Анатолий Гуревич с женой впервые приехали в Испанию к Мишелю, им предложили остаться там навсегда. Показали шикарную виллу с огромным садом - будущее место жительства. Они восхитились, поблагодарили и... вернулись в свою крохотную ленинградскую хрущевку. "Я не представляю себе, что мог бы жить в другой стране. Конечно, если бы это было по заданию, я бы согласился. Но просто так - зачем?"
Санкт-Петербург
***
Сергей ПОЛТОРАК
(доктор исторических наук, полковник в отставке, автор книги "Разведчик Кент", вышедшей в октябре 2003 года)
ОН СЛИШКОМ МНОГО ЗНАЛ
Меня не покидает ощущение вопиющей несправедливости, совершенной в отношении Анатолия Марковича Гуревича. Человек-легенда, единственный в мире из руководителей "Красной капеллы" доживший до наших дней, фантастически талантливый человек, - он всю жизнь жил оклеветанный. Ему изуродовали жизнь, не только не считая героем - а этого звания он, бесспорно, заслуживает, - но и заклеймив как предателя. Гуревич фактически стал заложником борьбы между ГРУ и контрразведкой НКВД, соперничавшими друг с другом, как в фашистской Германии конкурировали ведомства Мюллера и Шелленберга. Соревнуясь друг с другом, спецслужбы перехватывали друг у друга инициативу. НКВД поймал очередного крупного "шпиона", а ГРУ осталось индифферентным к судьбе своего сотрудника, очевидно, потому, что Кент был, как никто другой, информирован о проколах внешней разведки. Он слишком много знал. У меня, как у историка, много лет занимающегося судьбой агента Кента, есть вопросы к нашим властям и к силовым структурам. Анатолий Гуревич признан воином-интернационалистом за войну в Испании. Ему восстановили военный стаж, выдав справку о том, что он уволен из рядов Вооруженных Сил СССР с 20 июня 1960 года, включив в стаж и годы советских лагерей. Только в 1992-м ему предоставлены льготы как участнику Великой Отечественной войны. Почему ветеран отечественной разведки до сих пор не отмечен наградами Родины? Почему за многолетнюю службу в рядах Вооруженных Сил СССР он не получил ни копейки? Почему, репрессированный и реабилитированный, он не получает надбавки к пенсии, гарантированной нашим законодательством? Почему вокруг него по-прежнему стена непростительного равнодушия?
