Если вы обладаете любой информацией о совершенных или готовящихся терактах, просьба обращаться в ФСБ России по телефонам:
+7 (495) 224-22-22 8 (800) 224-22-22
Для получения информации о порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию российских и иностранных граждан (лиц без гражданства), выдачи пропусков для въезда (прохода) лиц и транспортных средств в пограничную зону, выдачи разрешения на неоднократное пересечение иностранными судами государственной границы Российской Федерации на море обращаться в ВЕБ-ПРИЕМНУЮ ФСБ России
Для получения справочной информации обращаться в ПОГРАНИЧНЫЕ ОРГАНЫ
Для получения справочной информации обращаться в ПОГРАНИЧНЫЕ ОРГАНЫ
НА СТРЕЖНЕ РЕВОЛЮЦИОННОГО СОЗИДАНИЯ
01.07.1987
Журнал "Коммунист". N 13
К 110-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ Ф. Э. ДЗЕРЖИНСКОГО
Он ушел в революцию семнадцатилетним, а в 48 лет умер. Что вместила короткая жизнь? Одиннадцать лет каторги и ссылки. Годы подпольной работы среди польских рабочих. Беспримерное восстание в тюрьме в 1902 году, когда Дзержинский стал председателем "свободной республики" на территории Александровского централа под Иркутском. Побеги из ссылки. Революция 1905 - 1907 годов, когда Юзеф (партийная кличка Дзержинского) был одним из руководителей Социал-демократии Королевства Польского и Литвы (СДКПиЛ). Первая встреча с Лениным в 1906 году, на IV съезде РСДРП, где произошло объединение СДКПиЛ с партией российского пролетариата. Избрание в состав ЦК РСДРП в 1907 году. Создание неповторимой книги "Дневник заключенного", показывающей не только силу духа, глубину мысли, но и немалое литературное дарование автора. Встреча с Горьким на Капри после очередного побега из сибирской ссылки. Женитьба на революционерке (сына Яна Софья Сигизмундовна Дзержинская родила в тюрьме).
После Февральской революции - работа в Московском Совете и Военном бюро МК, создание отрядов Красной гвардии. Участие в VII (Апрельской) конференции партии, а затем в VI съезде, где он вновь был избран членом ЦК. Участие в заседании ЦК 10 октября 1917 года, принявшем ленинскую резолюцию о вооруженном восстании, - на этом заседании по предложению Дзержинского было создано Политбюро из семи человек во главе с Лениным. Работа в Военно-революционном центре по руководству восстанием. Второй съезд Советов, провозгласивший победу социалистической революции, избирает Дзержинского членом ВЦИК, а через несколько дней он стал членом Президиума ВЦИК.
В сорок лет, оставив за собой подполье и каторгу, побеги и вооруженные восстания, он должен был начать совсем незнакомую жизнь - одного из лидеров правящей партии, члена правительства, притом в первом государстве трудящихся, строящем новое общество. Ему пришлось стать председателем ВЧК (позднее ОГПУ), народным комиссаром внутренних дел, защищать республику от контрреволюции. От этих обязанностей Дзержинский не смог освободиться до конца своих дней, но всегда рвался к работе созидательной. И взвалил ее на себя: не покидая ВЧК, в 1921 году стал наркомом путей сообщения, в 1924-м - председателем Высшего совета народного хозяйства СССР (ВСНХ), затем - и председателем Главметалла без освобождения от работы в ОГПУ и ВСНХ.
Есть несколько научных биографий Дзержинского и несколько - популярных. Есть научная литература о его деятельности в ВЧК - ОГПУ и в народном хозяйстве. Есть море статей, романов, рассказов, фильмов и пьес. Мыслимо ли сказать о нем что-либо новое? Не пора ли убывать интересу читателей и зрителей? Не убывает. Скорее даже - растет. Тому причиной - не только притяжение незаурядной личности. Не иссякает всенародный интерес к истокам и корням социализма, к революции, к жизни и деятельности Ленина и его соратников. С началом революционной перестройки наших дней интерес к революционному прошлому стал особенно напряженным. А новая экономическая реформа приковала внимание к одной из сторон исторического опыта, связанного с именем Феликса Эдмундовича Дзержинского: к практике нэпа, с началом которого совпали и первые шаги его хозяйственной деятельности. К ней мы и обратимся.
ВНИМАНИЕ К ЧЕЛОВЕКУ
НЭП создал систему полного хозрасчета - правда, не заводского, а трестовского, но очень жесткого, поскольку система вводилась в ходе кампании концентрации: предприятия снимались с бюджетного обеспечения, неэффективные закрывались, производство концентрировалось на лучших из них. Рентабельность стала непреложным требованием, дотации допускались лишь временно, для немногих крупнейших предприятий, в которых нуждалось все народное хозяйство,- железных дорог, некоторых заводов тяжелой промышленности. В этих условиях Дзержинский организовал несколько крупных кампаний, направленных на повышение эффективности производства.
Первой из них была развернутая в 1923 году кампания за снижение издержек на транспорте по методу, который предложил рабочий Ильин. Знаменитые в ту пору графики Ильина представляли собой наглядный способ сопоставления затрат (труда, топлива, материалов) и результатов (полезной работы транспорта). Данные текущего периода по всем показателям сопоставлялись с уровнем 1913 года, к которому тогда предстояло подняться. Графики Ильина, настойчиво внедряемые Дзержинским, послужили действенным средством выявления резервов и искоренения бесхозяйственности.
Затем последовала борьба за снижение отпускных цен на промышленную продукцию, которая имела не только экономическое, но и политическое значение. С переходом на хозрасчет и началом жесткой финансовой политики промышленность могла рассчитывать только на те средства, которые платил за ее продукцию потребитель. Многие предприятия принялись взвинчивать цены, чтобы покрыть свои убытки.
Но широкий потребитель, прежде всего крестьянский рынок, был не в состоянии оплатить дорогую продукцию. В 1923 году разразился жестокий кризис сбыта. Часть руководителей промышленности видела выход в расширении государственных заказов, финансируемых из бюджета, - для железных дорог, морского флота, обороны - а также в поддержании монопольно высоких цен на потребительском рынке.
Дзержинский выступил с резким протестом, особенно сильно прозвучавшим в записке в Совет Труда и Обороны о металлопромышленности. Он показал, что принятая в этой отрасли политика высоких цен порождает "безысходное противоречие: население не покупает, так как слишком дорого, государство не сможет столько заказать, так как население слишком бедно для того, чтобы дать государству на это средства" (Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения. В 2-х тт. М., Политиздат, 1977. Т. 1, стр. 368 - 369. Далее ссылки даются только на том и страницу). Проведя конкретный анализ, Дзержинский показал, что высокие цены вызваны не объективными причинами, а бесхозяйственностью, резко возросшим по сравнению с довоенным временем расходом топлива, избытком вспомогательных рабочих. Калькуляции составлялись так, чтобы оправдать любые фактические затраты. Главной причиной создавшегося положения Дзержинский считал монополию ведомства: "В том-то и дело, что, будучи монополистом, легче и выгоднее, пользуясь металлическим голодом в стране и мобилизацией сил против госзаказчиков, повышать цены, чем снижать расходы, около которых питаются тысячи "устраивающихся"". И далее: "В буржуазном строе для фабрикантов был бич конкуренция и перспектива банкротства. Сейчас конкуренции нет, нет и опасения банкротства, ибо прогореть тут может только само государство" (т. 1, стр. 375, 376).
Для него самого общенародные интересы всегда были выше ведомственных, не говоря уже о личных. Будучи наркомом путей сообщения, он с возмущением отверг расчеты чиновников наркомата, доказывавших необходимость больших дотаций от государства. Как председатель Главметалла, он упорно боролся против решения Госплана о снижении производственных заданий отрасли на 1924/1925 хозяйственный год и добился своего: план был повышен, а затем намного перевыполнен. Дзержинский неустанно требовал ускорения оборачиваемости оборотных средств, добивался этого и экономическим, и административным давлением, пропагандируя в своих речах идеи ускорения оборота. В результате металлопромышленность высвободила немало средств путем реализации мертво лежащих запасов и смогла обеспечить самостоятельное развитие, не обращаясь за помощью к государственному бюджету. Дзержинский провел жесткую кампанию за повышение производительности труда и против необоснованного роста зарплаты, ссорился с ВЦСПС, довел дело до Пленума ЦК партии, откровенно рассказал о низкой производительности труда на подведомственных ему предприятиях и получил поддержку ЦК в своем споре с профсоюзными руководителями.
Может показаться, что он был всего лишь жестким администратором, "завинчивателем гаек" - таких немало всплыло на поверхность в те бурные революционные годы. Но вот что писал после смерти Дзержинского его заместитель по ВЧК В. Р. Менжинский: "Он - хозяйственник, сторонник рационализации, проповедник трудовой дисциплины, мог доказывать на громадных рабочих собраниях необходимость сокращения рабочих на фабриках и сплошь и рядом легче, бесповоротнее добиваться успеха, чем профессионалисты. Дзержинский сказал - значит так. Любовь и доверие рабочих к нему были беспредельны". В чем секрет такого влияния? В обаянии яркой личности? В авторитете руководителя, прозванного "железным" за требовательность к себе? Возможно, и в этом тоже. Но достаточно ли этого, когда речь идет о насущных вопросах повседневной жизни, о труде и зарплате, от которых целиком зависела жизнь рабочих и их семей в то голодное время? Очевидно, недостаточно. Доверие рабочих укреплялось еще и тем, что они знали: Дзержинский не только требует от них дополнительных трудовых усилий, он, кроме того, делает все возможное для улучшения их жизни.
Как известно, одной из первых крупных хозяйственных операций Дзержинского в роли наркомпути была его сибирская экспедиция: поездка в Сибирь в январе - феврале 1922 года для организации вывоза продовольствия, необходимого голодающим Поволжья. По возвращении из Сибири он заявил: "Самой же главной причиной плохой работы дорог я считаю отвратительную постановку дела со снабжением рабочих". И далее: "Основными выводами из сибирской работы я считаю: необходимость децентрализации управления транспорта и предоставления, больших прав местам... и урегулирование вопроса снабжения рабочих" (т. 1, стр. 244, 245).
В тот же период он был озабочен распространением взяточничества на транспорте, принявшего огромные масштабы. Выпустил обращение к железнодорожникам, в котором писал:
"Вечное позорище царской России - система откупа, лихоимства и взяточничества свила себе прочное гнездо в наиболее чувствительной области нашего хозяйственного организма - в железнодорожном хозяйстве. Взятка на железных дорогах стала явлением столь "нормальным", что у многих товарищей железнодорожников притупилась чувствительность. На железных дорогах все возможно купить и продать за определенную мзду, которая умелыми подлыми руками развратителя пропорционально распределяется между стрелочником и высшими рангами" (т. 1, стр. 233).
Не меньшую тревогу вызывали и катастрофически возросшие хищения. Дзержинский объявил войну взяткам и хищениям, принимал карательные меры силами ВЧК. Но, не уповая лишь на администрирование, в то же время напряженно размышлял о социально-экономических корнях зла. Так, в письме сотруднику НКПС читаем:
"Необходимо ударно обратить внимание на вопрос борьбы с хищениями. До сих пор мы подходили к нему односторонне и неправильно - увеличение чинов охраны. В результате попадали в заколдованный круг - надо было охранять груз от нашей охраны. Надо пойти по другому пути, более верному, хотя и более длительному и тяжелому, а именно: 1. Уменьшить охрану предельно, обеспечив ее и делая постоянный подбор.
2. Выяснить и устранить условия, способствующие хищениям..." (т. 1, стр. 299).
О взятке он говорил на съезде транспортников в октябре 1922 года: "...Основная причина - это необеспеченность". Пояснял: "Возьмите кассира нашей багажной или пассажирской кассы. Сколько он получает? Разве он заинтересован, чтобы тот кассовый билет, который у него имеется, попал в руки не спекулянта?" (т. 1, стр. 286, 290).
Выступления Дзержинского на этом съезде - один из многих примеров комплексного подхода к социально-экономической политике, понимания объективной взаимосвязи всех ее элементов. Зарплата мала? Да, но и производительность труда намного ниже довоенной. А расход топлива на единицу полезной работы вдвое выше довоенного. В результате железные дороги убыточны, и у государства не хватает средств на покрытие убытков. Транспорт задолжал поставщикам металла и топлива, не в состоянии выплачивать в срок даже имеющуюся низкую зарплату - где же взять денег на ее повышение? Некоторые товарищи думают, что помочь может печатный станок: напечатать побольше денег. "При новой экономической политике в условиях товарообмена и продуктообмена станок ценностей не создает",- отвечает на это Дзержинский. Повысить тарифы за перевозки? Пробовали, повысили пассажирский тариф на речном транспорте. "Например,- спрашивает Дзержинский,- когда мы увеличили наш тариф, водники, мы правильно сделали или нет? Вы все в один голос скажете, что мы убили у вас пассажирское движение". Пассажиры отказались плавать, убытки пароходств возросли. Выход один: покончить с бесхозяйственностью, сократить издержки. Для этого нужно "уничтожить железной рукой тот чудовищный централизм, который раньше, в военную эпоху, приносил колоссальные услуги, а сейчас сделался только преградой для развития и восстановления нашего хозяйства" (т. 1, стр. 273, 289, 282). Для этого нужно покончить с ведомственностью и заботиться о потребителе транспортных услуг. Для этого нужно укреплять рубль, государственные финансы.
Организованная Дзержинским массовая борьба с бесхозяйственностью дала свои плоды. Всего через два года удалось резко увеличить объем перевозок, вчетверо повысить зарплату транспортных рабочих, снизить транспортные тарифы и добиться рентабельности железных дорог. Хищения и взяточничество на транспорте пошли на убыль.
Для снижения убытков транспорта требовались усилия и других отраслей. Нужно было снизить цены на покупаемые железными дорогами уголь и металл. На призывы наркомпути руководители промышленности отвечали: невозможно. Дзержинский доказывал свою правоту так, как было ему всегда свойственно: делом. Он добился передачи в подчинение НКПС нескольких угольных шахт. Ему отдали худшие, но через несколько месяцев они стали лучшими и дали дешевый уголь. Он добивался самостоятельности в снабжении дорог дровами. Он в яростном споре отстоял железнодорожные школы и не отдал их Наркомпросу, не смутившись "демократическим" аргументом о равенстве: если пока нельзя сделать лучше школы для всех детей, пусть будет лучше хотя бы для некоторых, нельзя "подтягивать" лучшие к худшим. В речи на съезде транспортников он вспомнил эти споры, выразив характерное для него понимание неразрывной связи материального и духовного развития, связи экономики и культуры, экономики и социальной сферы, экономики и политики.
"У нас господствовал во всех областях главкизм, и он нас погубил. Нас хотели облагодетельствовать дровами, хотя мы могли бы сами заготовлять их и сами от себя зависеть; нас хотели облагодетельствовать просвещением, хотя мы могли бы сами, кровно заинтересованные в этом, заняться просвещением, ибо без просвещения не может быть транспорта. Если нет клубов, если нет школ, если некуда детей посылать, если наши дети дичают, если мы сами не имеем клубов для культурной работы, как же может быть речь о том, что мы можем быть хозяевами той базы, на которой зиждется диктатура пролетариата? Дело просвещения - это дело производственное, хозяйственное. Там, где нет грамоты, там нет плавания, где нет культуры, там нет пролетарской власти, там будет взяточничество, шкурничество, но не будет сознания той миссии, которую пролетариат выполняет. А только это сознание и помогает нам быть и работать в тех условиях, в которых живет транспорт" (т. 1, стр. 285).
ПЛАН И РЫНОК
2 февраля 1924 года Дзержинский был утвержден председателем Высшего совета народного хозяйства СССР (ВСНХ). 23 февраля он впервые выступал перед руководителями крупнейших предприятий и трестов на пленуме Совета съездов государственной промышленности и торговли. Одной из главных тем этой речи была борьба за овладение рынком. Дзержинский говорил: "...Мы должны суметь все результаты труда передать рабочему и крестьянину. В условиях денежного обращения это означает овладение торговым аппаратом и влиянием на торговлю". Отметив огромную разницу между оптовыми ценами промышленности и розничными ценами, он продолжал: "Это есть уплата за нашу некультурность, уплата за то, что мы недостаточно быстро учимся торговать, как нас учил Владимир Ильич" (т. 2, стр. 8).
Знаменательна такая фраза из этой речи: "Если мы, т. е. госпромышленность - тресты, синдикаты,- не можем овладеть рынком и диктовать розничным торговцам свои цены,- свои низкие цены, не высокие..,- то ясно, что не приходится говорить о том, чтобы нам поручили дело регулирования всей торговли..." (т. 2, стр. 9). Эти слова относятся к рассказанному Дзержинским эпизоду, когда государственная цена оказалась выше, чем цена, предложенная частным рынком. Но нам интересно здесь понимание - что значит овладеть рынком. Не командовать, не запрещать и предписывать, а завалить рынок дешевым товаром - вот что значит овладеть им.
Цель ясна, но как идти к ней? Нерегулируемый рынок, полная свобода конкуренции? Правда, в упомянутой записке о металлопромышленности (ноябрь 1923 года) было такое предложение: "Пересмотреть принципиально целесообразность политики организации монопольных синдикатов в сторону создания возможности госзаказчикам и населению (рынок) влиять на понижение цен путем введения в организацию нашей промышленности, там, где это возможно, моментов конкуренции и соревнования" (т. 1, стр. 380). Но годом позже Дзержинский говорил: "Почему Урал - общесоюзного значения? Для того чтобы он не вел конкуренции с Югом. Мы не можем допустить и должны устранить эту нездоровую конкуренцию, ибо нездоровая конкуренция и состязание - две вещи разные. Если мы допустим конкуренцию, то где же будет наше плановое хозяйство, плановое начало, и где те наши политические интересы, которые связаны с тем, чтобы не дать погибнуть отдельному району, являющемуся рассадником рабочей культуры?" (т. 2, стр. 105). Граница между конкуренцией здоровой и нездоровой проведена четко: здоровая конкуренция (состязание) не направлена на уничтожение конкурента, ее цель - снижение затрат и повышение качества работы.
Итак, рынок, но не как поле анархической конкурентной борьбы на уничтожение, а, прежде всего как место, где продукт труда, поступая в продажу, подвергается "общественному учету", выражаясь словами Ленина (см. Полн. собр. соч., т. 3, стр. 310), то есть получает оценку со стороны потребителя. Притом рынок планомерно организованный. Уже тогда у серьезных авторов не возникал вопрос, который иные пытаются ставить и сегодня: план или рынок? Коли полной анархии рыночных отношений не было и в капиталистических странах, сменивших "свободную" конкуренцию на растущую власть монополий, то тем более не стремились к такой "свободе" в Стране Советов - пусть даже в условиях нэпа. Реальным вопросом могло быть - кто кого регулирует: рынок регулирует план или план - рынок? Разумеется, для Дзержинского, как и для всех борющихся за победу социализма, не было и этого вопроса. Их выбор ясен: не регулирующий рынок, а регулируемый рынок.
Среди коммунистов возник спор, как регулировать. Одним из ярких эпизодов этого спора стала полемика ВСНХ во главе с Дзержинским против Наркомторга, который пользовался поддержкой тогдашнего председателя СТО Каменева, о методах планирования торговли, или так называемых "жестких завозах" (она описана в статье "Ф. Э. Дзержинский и становление планового хозяйства" - "Коммунист", 1983, ? 13). ВСНХ твердо стоял за демократические методы регулирования. Но не сразу и не просто было овладеть ими. Требовалось создать для этого механизм, и нужно было создать его буквально на пустом месте. Ничего не было сказано об этом в трудах классиков марксизма, ибо лишь осенью 1921 года Ленин сделал вывод о применимости товарно-денежных отношений в социалистическом строительстве. Опыт капиталистической экономики также не мог помочь в построении механизма социалистического планового регулирования рынка. Правда, капитализм занимается регулированием рынка, занимался им и в начале столетия. Но делает это иными методами и, главное, руководствуется иными интересами, чем социализм. Поэтому из хозяйственной практики капитализма можно было взять лишь внешнюю, организационную оболочку: в 1922 году в качестве торговых объединений промышленности были сформированы синдикаты. Зарождение их связано с именем В. П. Ногина, а формирование целостной системы синдикатов как демократических органов планового регулирования рынка произошло под руководством Ф. Э. Дзержинского.
Принципиально важно оценить роль синдикатов именно как инструментов планового регулирования торговли, действовавших относительно независимо наряду с такими органами, как Наркомторг и Центросоюз. Дзержинский говорил: "Имеется ведь ряд других государственных органов, которые изучают средние цифры и на основе их обнаруживают известные тенденции. В противоположность им Совет синдикатов - это именно орган близкий к торговле, который изо дня в день соприкасается щупальцами с рынком. Он должен разрешать каждый случай ненормальности, с которой надо вести борьбу" (т. 2, стр. 453).
Дзержинский разъяснял закономерности регулирования такого специфического организма, как рынок, где попытки прямого директивного воздействия приводят к результатам, обратным желаемым:
"Как можно планировать? ВСНХ Союза отрицательно относился к так называемым "жестким завозам". В этом отношении мы исходили из необходимости учета меняющейся конъюнктуры. У нас имеется враг - стихия рынка; это наш враг в области планирования хозяйства. Мы не имеем всех элементов рынка в своих руках, поэтому мы не можем составлять жестких планов на каждые три месяца. В таких случаях "жесткого завоза" руководство розничными ценами выпадает из наших рук совершенно, а между тем сохранить это руководство за собой - наиболее важное преимущество правильного планирования" (т. 2, стр. 454).
Для современного исследования особый интерес представляет демократическая сущность синдикатов как добровольных паевых союзов, работавших на полном хозрасчете и подотчетных создавшим их предприятиям. Разумеется, нет нужды прямо копировать их опыт в условиях наших дней. Но некоторые принципы их работы могут, как представляется, быть полезны и при решении задач нынешней перестройки, в частности, такой сложной проблемы, как переход к оптовой торговле средствами производства.
Действующее до сих пор распределение материальных ресурсов по фондам принято связывать с их дефицитностью. Но, как было отмечено на июньском (1987 год) Пленуме ЦК КПСС, в современной экономике именно фондирование усугубляет дефицитность. Но как освободиться от него? Ведь количество ежегодно устанавливаемых в нашей экономике хозяйственных связей исчисляется сотнями миллионов. Без регулирующей работы специализированных организаций-посредников поддержание нормальных связей между предприятиями немыслимо. Очевидно, переход к оптовой торговле не будет сопровождаться простым отказом от услуг отраслевых и территориальных органов системы Госснаба - они понадобятся и впредь. Подлинная задача заключается в том, чтобы эти посреднические органы избавились от бюрократизма и безответственности, чтобы они работали на полном и неформальном хозрасчете, чтобы они не стояли над предприятиями, а были подотчетны им и несли экономическую и административную ответственность за полное удовлетворение запросов предприятий. Всем этим требованиям отвечали синдикаты. Их администрация назначалась правлением, а правление избиралось собранием представителей предприятий-пайщиков и было им подотчетно. Материальное благополучие синдикатов зависело от обращения предприятий к их услугам, а в случае низкого качества этих услуг предприятия были вольны отказаться от них и вести сбыт самостоятельно - монополизм исключался. Сегодня представляется полезным изучить возможность превращения территориальных и отраслевых органов Госснаба в организации синдикатского типа и использования в деятельности самого Госснаба принципов работы Совета синдикатов.
Разумеется, изучение опыта руководимого Дзержинским ВСНХ в области взаимодействия плана и рынка не может быть сведено к анализу структуры и юридических основ синдикатской системы. Чрезвычайно важна политика цен, которая проводилась с помощью синдикатов и служила основой планомерного воздействия на рынок. Известно, что синдикатская форма получила развитие в ходе поисков средств преодоления "ножниц" цен, породивших кризис сбыта. Сами "ножницы" возникли по объективным причинам. Мелкотоварное крестьянское хозяйство с его примитивной технической базой быстро восстанавливало производство, предлагая рынку все больше своей продукции, так что цены на нее падали. А крупные промышленные предприятия оправлялись от разрухи медленнее, цены оставались высокими. Крестьянам приходилось отдавать за изделия промышленности гораздо больше аграрной продукции, чем до войны, и все равно многие товары были им не по карману. Возник кризис сбыта, сама промышленность страдала от своих высоких цен, но снизить их было нелегко, так как в условиях разрухи оставалась высокой и себестоимость.
Такое беспрецедентное дело, как строительство нового общества, не обходится без ошибок и в более благоприятных условиях. В ту пору был короткий период сумятицы, ошибок и поисков и в работе только что родившихся синдикатов. Так, синдикаты металлопромышленности попытались еще больше взвинтить цены, за что подверглись критике, и особенно резкой со стороны наркома путей сообщения Дзержинского. Став вскоре руководителем промышленности, Феликс Эдмундович бросил все силы синдикатов и трестов на борьбу за снижение оптовых цен.
Именно в ходе этой борьбы Дзержинский выработал противозатратную концепцию хозяйствования и ценообразования, которая в одной из его речей нечаянно вылилась в замечательный афоризм: "...Не всегда должна себестоимость определять цену, но, может быть, у нас цена должна определять себестоимость..." (т. 2, стр. 79). Иначе говоря, та цена, которую готов отдать рынок, и диктует предельную себестоимость, при которой есть смысл производить данный товар. На практике оказалось, что закрытие производств при этом не обязательно. Когда цену снизили, а дотаций взять было неоткуда, предприятия нашли возможность снизить затраты.
В феврале 1924 года пришел Дзержинский к руководству промышленностью, а в декабре смог сообщить: за один хозяйственный год (1 октября 1924 года к 1 октября 1923 года) индекс оптовых цен промышленности снижен на 29 процентов. "Ножницам" пришел конец.
НА ПОДСТУПАХ К ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ
В 1925 году промышленность в основном достигла довоенного уровня производства. С этого момента условия экономического роста резко изменились. В период восстановления расширение производства не требовало больших капиталовложений: увеличивалась загрузка мощностей старых предприятий. Но когда все они стали работать в полную силу, дальнейший рост был поставлен в зависимость от нового строительства и реконструкции. Пришло время индустриализации, пришло время находить огромные ресурсы для ее финансирования.
Политическая обстановка требовала провести индустриализацию в такие сжатые сроки, каких не знала история. Это диктовалось и угрозой, исходившей от враждебного окружения, и внутриполитическими соображениями: необходимостью создания материальной базы для социалистического переустройства деревни. Задача осложнялась тем, что нельзя было рассчитывать на какие-либо внешние источники финансирования, использованные для индустриализации других стран, такие, как эксплуатация колоний, контрибуции, займы. Возникла неведомая в истории научная и практическая задача: найти внутренние источники накоплений для индустриализации.
Дзержинский одним из первых, если не первый, обратился к этой теме, подробно рассмотрев ее еще в письме А. М. Гинзбургу от 23 октября 1924 года. Затем он развивает ее в речи на совещании 2 декабря и в записке М. К. Владимирову и В. Н. Манцеву 16 декабря того же года. Уже в этих документах предвосхищены многие идеи, высказанные в острых дискуссиях о путях индустриализации, разгоревшихся лишь год спустя на XIV съезде партии и завершившихся на XVI съезде в 1930 году.
Внутренние источники накоплений, названные Дзержинским, сводились к трем основным группам. Первая - режим экономии в народном хозяйстве: снижение себестоимости, ускорение оборачиваемости средств, уменьшение потерь труда и материалов. Вторая - привлечение средств населения посредством налогов, займов и т. п. Третья - привлечение средств крестьянского хозяйства путем соответствующей политики налогов и цен на продукцию сельского хозяйства и промышленности. Решения, определявшие масштабы и способы привлечения средств населения и крестьянского хозяйства, были по своей сути не только экономическими, но и политическими, они затрагивали, прежде всего, ленинскую политику "смычки" - союза рабочего класса с крестьянством. Они оказались в центре дискуссии с "новой оппозицией", выступившей на XIV съезде партии под руководством Каменева и Зиновьева, и с троцкистско-зиновьевским блоком, созданным позднее. Драматические схватки вокруг этих проблем продолжались и позднее, уже после смерти Дзержинского (он умер 20 июля 1926 года, через несколько часов после горячей полемической речи на Пленуме ЦК партии, посвященной именно этим спорам). Мысли и аргументы, высказанные Дзержинским в ходе этих поисков и дискуссий, интересны и сегодня.
Из письма А. М. Гинзбургу: "...Каждый наш завод, трест, учреждение должны проявить величайшую активность в борьбе за понижение цен того, что он покупает (плюс реализация зарплаты), как у других трестов и заводов и синдикатов, так и у частных производителей и торговцев. По отношению же к нему активны будут те, кто у него покупает. Такая борьба будет базой и для административного регулирования цен как для нас, так и для НКВнуторга. Административное регулирование без этой базы, без этого участия заинтересованных, без их работы, связано с многими отрицательными явлениями" (т. 2, стр. 72).
В этом письме Дзержинский впервые обращается к проблеме источников накоплений для индустриализации. Почему же в таком документе вновь возникает тема снижения цен? Ведь Дзержинский, положив немало сил на уничтожение "ножниц", тем не менее, отнюдь не был сторонником снижения цен всегда и везде. Он рассматривал снижение оптовых цен как средство расширения рынка при кризисе сбыта. При низких оптовых ценах он добивался, чтобы низкими были и розничные цены, чтобы не получал незаработанных доходов перекупщик (частный или государственный - он не делал различий, беспощадно борясь и со спекуляцией государственных трестов). Но при всем том он никогда не отказывался от ориентации цен на уровень, обеспечивающий равновесие спроса и предложения. Когда промышленность стала работать на полную мощность и вся ее продукция находила сбыт, дальнейшее снижение цен уже не помогло бы расширить ни потребление, ни производство - произошла бы только дезорганизация рынка на пользу спекулянтам. И тогда, в начале 1926 года, Дзержинский говорил:
"...При том положении, в котором рынок находится, говорить о снижении отпускных цен не приходится. Ибо, что было хорошо в 1923/24 г., то не может иметь места сейчас, когда розничные цены на 100 и больше процентов выше наших отпускных цен, если мы сократим сейчас нашу отпускную цену, то разница попадет не крестьянину, а посреднику, который поглотит эти деньги. Поэтому в этом году не следует сокращать отпускных цен" (т. 2, стр. 407).
Таким образом, требование снижения цен у Дзержинского нельзя понимать как призыв к простой административной акции, к игнорированию реально существующих рыночных пропорций. Речь шла о перспективах социально-экономической политики. Дзержинский отвергал предложения проводить индустриализацию за счет обирания крестьянства. Уже в конце 1924 года, то есть за год до того, как этот вопрос стал одним из главных в дискуссии с "новой оппозицией", он писал:
"Попытки, полученные в наследство от частнособственнического хозяйства,- копить, повышая цены на основе монопольного господства на рынке,- должны и могут привести не к необходимому накоплению, а, наоборот, к распылению средств, к сужению производства, к уменьшению народного богатства, т. е. к сужению базы, которая только и может дать необходимые средства" (т. 2, стр. 115).
И дальше: "...Перед ВСНХ, как таковым, две задачи: составление плана создания технической базы социализма и государственной мощи и вторая - максимальное использование существующих заводов и всей промышленности под углом зрения максимально возможного удовлетворения потребностей населения, улучшения его благосостояния и удовлетворения требованиям союза рабочих и крестьян" (там же).
В 1926 году народное хозяйство столкнулось уже не с кризисом сбыта, а с товарным голодом. По завершении восстановления довоенных объемов производства отнюдь не были восстановлены довоенные рыночные пропорции. Ведь революция освободила крестьянство от огромных платежей царскому правительству и помещикам, так что после преодоления разрухи оно смогло предъявить гораздо более высокий, чем прежде, спрос на промышленную продукцию. Промышленность не в силах была его покрыть.
Воспользовавшись хорошим урожаем 1925 года, хозяйственные органы попытались провести маневр: импортировать недостающие промышленные товары, под них дать заготовителям больше денег на закупку хлеба у крестьян, увеличить тем самым хлебоэкспортные фонды и с лихвой возместить затраты на импорт. Маневр не удался: импортировали товары поздно и не те, какие требовал рынок. Выданные заготовителям дополнительные деньги на закупку не нашли товарного покрытия, рыночные цены возросли, крестьяне стали воздерживаться от продажи хлеба. Дзержинский говорил: "...Если мы даем крестьянину за хлеб деньги и крестьянин на эти деньги не может купить промышленных изделий, он перестает продавать свой хлеб, а пущенные в оборот деньги бесполезно или даже во вред государству продолжают обращаться" (т. 2, стр. 396). Эти слова - из доклада на XXIII чрезвычайной Ленинградской конференции ВКП(б) 11 февраля 1926 года, Дзержинский был послан в Ленинград в числе других членов ЦК, чтобы рассказать коммунистам города правду о выступлении "новой оппозиции" на только что прошедшем XIV съезде партии, где один из лидеров оппозиции, Зиновьев, требовал решить проблему путем нажима на крестьян и принудить их отдать хлеб. Оппозиция винила во всех бедах крестьян. Дзержинский винил ведомственный бюрократизм:
"Одним из органических недостатков нашей внешней торговли было то, что внешняя торговля была не только государственной монополией, но монополией одного ведомства, к другим весьма заинтересованным ведомствам относилась враждебно, замкнуто... Пленум ЦК еще до съезда реорганизовал Наркомвнешторг. Он слил его с Наркомвнуторгом и установил, что к делу внешней торговли должны быть привлечены заинтересованные хозяйственные органы. Неорганизованность внешней торговли была причиной неудачи того маневра, который мы пытались сделать" (т. 2, стр. 398).
Оппозиционеры выступали все громче, и на Пленуме ЦК партии в апреле 1926 года Дзержинский заявил: "Те речи, которые здесь говорились ими, метод искания ими средств, постановка ими вопроса, откуда взять средства для индустриализации страны,- все это клонилось к тому, что надо обобрать мужика" (т. 2, стр. 423). Дзержинский же требовал улучшения работы промышленности, товаропроводящей сети, сокращения раздутых штатов:
"Вся беда кроется в раздутых штатах, в нашем бюрократизме. Эти недостатки мы должны стремиться преодолеть... Вы говорите: смотрите, мужик денежки имеет и хоть бы что ему, не желает он бросать хлеб на рынок. А я спрошу вас: когда вы товаров не даете, как же вы хотите, чтобы мужик давал вам хлеб? При таком положении у мужика можно было бы взять хлеб лишь при условии, если вернуться к старым временам, т. е. насадить помещиков, которые взяли бы в переплет земских начальников, а те, в свою очередь, взяли бы в переплет мужика" (т. 2, стр. 427).
"Нельзя индустриализироваться, если говорить со страхом о благосостоянии деревни",- сказал Дзержинский в своей предсмертной речи (т. 2, стр. 507).
Споры шли, конечно, не только о том, где добывать средства для индустриализации, но и о том, как их расходовать. Ускорять оборачиваемость оборотных средств, осваивать новую технику, повышать производительность труда - этого Дзержинский требовал неустанно, никогда не пытаясь приукрашивать положение в "своем" промышленном ведомстве. И собственному заместителю по ВСНХ резко возражал в последней речи: "Я... являюсь врагом того метода, который предлагает Пятаков по отношению к промышленности,- представлять дело так, что у промышленности все благополучно, а только давайте побольше деньжат" (т. 2, стр. 504). Характерно и такое рассуждение:
"Мы имеем уже опыт Волховстроя, когда нам казалось, что он обойдется сравнительно в небольшие деньги, а фактически пришлось вложить в него огромные средства. Произошло это потому, что мы приступили к постройке Волховстроя, не проработав как следует этот проект. Нужно было потратить больше времени для предварительной проработки этого вопроса с тем, чтобы строить не 5 лет, а два-три года, и таким образом вложенные средства дали бы быстрее свой результат. Поэтому мы с Днепростроем сейчас спешить не должны" (т. 2, стр. 290-291).
Современного гидростроителя, привыкшего к стройкам, растянутым на 10-20 лет, ошеломят сами цифры, названные Дзержинским. Но, кроме цифр, примечательны и слова: "спешить не должны".
На опыт дней давно минувших хозяйственники наших дней часто смотрят с пренебрежением: чему, мол, можно учиться у такой старины, когда не было ни современной технологии, ни современного планирования, ни современных масштабов? Одному, несомненно, учиться можно: подходу к делу.
Он ушел в революцию семнадцатилетним, а в 48 лет умер. Что вместила короткая жизнь? Одиннадцать лет каторги и ссылки. Годы подпольной работы среди польских рабочих. Беспримерное восстание в тюрьме в 1902 году, когда Дзержинский стал председателем "свободной республики" на территории Александровского централа под Иркутском. Побеги из ссылки. Революция 1905 - 1907 годов, когда Юзеф (партийная кличка Дзержинского) был одним из руководителей Социал-демократии Королевства Польского и Литвы (СДКПиЛ). Первая встреча с Лениным в 1906 году, на IV съезде РСДРП, где произошло объединение СДКПиЛ с партией российского пролетариата. Избрание в состав ЦК РСДРП в 1907 году. Создание неповторимой книги "Дневник заключенного", показывающей не только силу духа, глубину мысли, но и немалое литературное дарование автора. Встреча с Горьким на Капри после очередного побега из сибирской ссылки. Женитьба на революционерке (сына Яна Софья Сигизмундовна Дзержинская родила в тюрьме).
После Февральской революции - работа в Московском Совете и Военном бюро МК, создание отрядов Красной гвардии. Участие в VII (Апрельской) конференции партии, а затем в VI съезде, где он вновь был избран членом ЦК. Участие в заседании ЦК 10 октября 1917 года, принявшем ленинскую резолюцию о вооруженном восстании, - на этом заседании по предложению Дзержинского было создано Политбюро из семи человек во главе с Лениным. Работа в Военно-революционном центре по руководству восстанием. Второй съезд Советов, провозгласивший победу социалистической революции, избирает Дзержинского членом ВЦИК, а через несколько дней он стал членом Президиума ВЦИК.
В сорок лет, оставив за собой подполье и каторгу, побеги и вооруженные восстания, он должен был начать совсем незнакомую жизнь - одного из лидеров правящей партии, члена правительства, притом в первом государстве трудящихся, строящем новое общество. Ему пришлось стать председателем ВЧК (позднее ОГПУ), народным комиссаром внутренних дел, защищать республику от контрреволюции. От этих обязанностей Дзержинский не смог освободиться до конца своих дней, но всегда рвался к работе созидательной. И взвалил ее на себя: не покидая ВЧК, в 1921 году стал наркомом путей сообщения, в 1924-м - председателем Высшего совета народного хозяйства СССР (ВСНХ), затем - и председателем Главметалла без освобождения от работы в ОГПУ и ВСНХ.
Есть несколько научных биографий Дзержинского и несколько - популярных. Есть научная литература о его деятельности в ВЧК - ОГПУ и в народном хозяйстве. Есть море статей, романов, рассказов, фильмов и пьес. Мыслимо ли сказать о нем что-либо новое? Не пора ли убывать интересу читателей и зрителей? Не убывает. Скорее даже - растет. Тому причиной - не только притяжение незаурядной личности. Не иссякает всенародный интерес к истокам и корням социализма, к революции, к жизни и деятельности Ленина и его соратников. С началом революционной перестройки наших дней интерес к революционному прошлому стал особенно напряженным. А новая экономическая реформа приковала внимание к одной из сторон исторического опыта, связанного с именем Феликса Эдмундовича Дзержинского: к практике нэпа, с началом которого совпали и первые шаги его хозяйственной деятельности. К ней мы и обратимся.
ВНИМАНИЕ К ЧЕЛОВЕКУ
НЭП создал систему полного хозрасчета - правда, не заводского, а трестовского, но очень жесткого, поскольку система вводилась в ходе кампании концентрации: предприятия снимались с бюджетного обеспечения, неэффективные закрывались, производство концентрировалось на лучших из них. Рентабельность стала непреложным требованием, дотации допускались лишь временно, для немногих крупнейших предприятий, в которых нуждалось все народное хозяйство,- железных дорог, некоторых заводов тяжелой промышленности. В этих условиях Дзержинский организовал несколько крупных кампаний, направленных на повышение эффективности производства.
Первой из них была развернутая в 1923 году кампания за снижение издержек на транспорте по методу, который предложил рабочий Ильин. Знаменитые в ту пору графики Ильина представляли собой наглядный способ сопоставления затрат (труда, топлива, материалов) и результатов (полезной работы транспорта). Данные текущего периода по всем показателям сопоставлялись с уровнем 1913 года, к которому тогда предстояло подняться. Графики Ильина, настойчиво внедряемые Дзержинским, послужили действенным средством выявления резервов и искоренения бесхозяйственности.
Затем последовала борьба за снижение отпускных цен на промышленную продукцию, которая имела не только экономическое, но и политическое значение. С переходом на хозрасчет и началом жесткой финансовой политики промышленность могла рассчитывать только на те средства, которые платил за ее продукцию потребитель. Многие предприятия принялись взвинчивать цены, чтобы покрыть свои убытки.
Но широкий потребитель, прежде всего крестьянский рынок, был не в состоянии оплатить дорогую продукцию. В 1923 году разразился жестокий кризис сбыта. Часть руководителей промышленности видела выход в расширении государственных заказов, финансируемых из бюджета, - для железных дорог, морского флота, обороны - а также в поддержании монопольно высоких цен на потребительском рынке.
Дзержинский выступил с резким протестом, особенно сильно прозвучавшим в записке в Совет Труда и Обороны о металлопромышленности. Он показал, что принятая в этой отрасли политика высоких цен порождает "безысходное противоречие: население не покупает, так как слишком дорого, государство не сможет столько заказать, так как население слишком бедно для того, чтобы дать государству на это средства" (Ф. Э. Дзержинский. Избранные произведения. В 2-х тт. М., Политиздат, 1977. Т. 1, стр. 368 - 369. Далее ссылки даются только на том и страницу). Проведя конкретный анализ, Дзержинский показал, что высокие цены вызваны не объективными причинами, а бесхозяйственностью, резко возросшим по сравнению с довоенным временем расходом топлива, избытком вспомогательных рабочих. Калькуляции составлялись так, чтобы оправдать любые фактические затраты. Главной причиной создавшегося положения Дзержинский считал монополию ведомства: "В том-то и дело, что, будучи монополистом, легче и выгоднее, пользуясь металлическим голодом в стране и мобилизацией сил против госзаказчиков, повышать цены, чем снижать расходы, около которых питаются тысячи "устраивающихся"". И далее: "В буржуазном строе для фабрикантов был бич конкуренция и перспектива банкротства. Сейчас конкуренции нет, нет и опасения банкротства, ибо прогореть тут может только само государство" (т. 1, стр. 375, 376).
Для него самого общенародные интересы всегда были выше ведомственных, не говоря уже о личных. Будучи наркомом путей сообщения, он с возмущением отверг расчеты чиновников наркомата, доказывавших необходимость больших дотаций от государства. Как председатель Главметалла, он упорно боролся против решения Госплана о снижении производственных заданий отрасли на 1924/1925 хозяйственный год и добился своего: план был повышен, а затем намного перевыполнен. Дзержинский неустанно требовал ускорения оборачиваемости оборотных средств, добивался этого и экономическим, и административным давлением, пропагандируя в своих речах идеи ускорения оборота. В результате металлопромышленность высвободила немало средств путем реализации мертво лежащих запасов и смогла обеспечить самостоятельное развитие, не обращаясь за помощью к государственному бюджету. Дзержинский провел жесткую кампанию за повышение производительности труда и против необоснованного роста зарплаты, ссорился с ВЦСПС, довел дело до Пленума ЦК партии, откровенно рассказал о низкой производительности труда на подведомственных ему предприятиях и получил поддержку ЦК в своем споре с профсоюзными руководителями.
Может показаться, что он был всего лишь жестким администратором, "завинчивателем гаек" - таких немало всплыло на поверхность в те бурные революционные годы. Но вот что писал после смерти Дзержинского его заместитель по ВЧК В. Р. Менжинский: "Он - хозяйственник, сторонник рационализации, проповедник трудовой дисциплины, мог доказывать на громадных рабочих собраниях необходимость сокращения рабочих на фабриках и сплошь и рядом легче, бесповоротнее добиваться успеха, чем профессионалисты. Дзержинский сказал - значит так. Любовь и доверие рабочих к нему были беспредельны". В чем секрет такого влияния? В обаянии яркой личности? В авторитете руководителя, прозванного "железным" за требовательность к себе? Возможно, и в этом тоже. Но достаточно ли этого, когда речь идет о насущных вопросах повседневной жизни, о труде и зарплате, от которых целиком зависела жизнь рабочих и их семей в то голодное время? Очевидно, недостаточно. Доверие рабочих укреплялось еще и тем, что они знали: Дзержинский не только требует от них дополнительных трудовых усилий, он, кроме того, делает все возможное для улучшения их жизни.
Как известно, одной из первых крупных хозяйственных операций Дзержинского в роли наркомпути была его сибирская экспедиция: поездка в Сибирь в январе - феврале 1922 года для организации вывоза продовольствия, необходимого голодающим Поволжья. По возвращении из Сибири он заявил: "Самой же главной причиной плохой работы дорог я считаю отвратительную постановку дела со снабжением рабочих". И далее: "Основными выводами из сибирской работы я считаю: необходимость децентрализации управления транспорта и предоставления, больших прав местам... и урегулирование вопроса снабжения рабочих" (т. 1, стр. 244, 245).
В тот же период он был озабочен распространением взяточничества на транспорте, принявшего огромные масштабы. Выпустил обращение к железнодорожникам, в котором писал:
"Вечное позорище царской России - система откупа, лихоимства и взяточничества свила себе прочное гнездо в наиболее чувствительной области нашего хозяйственного организма - в железнодорожном хозяйстве. Взятка на железных дорогах стала явлением столь "нормальным", что у многих товарищей железнодорожников притупилась чувствительность. На железных дорогах все возможно купить и продать за определенную мзду, которая умелыми подлыми руками развратителя пропорционально распределяется между стрелочником и высшими рангами" (т. 1, стр. 233).
Не меньшую тревогу вызывали и катастрофически возросшие хищения. Дзержинский объявил войну взяткам и хищениям, принимал карательные меры силами ВЧК. Но, не уповая лишь на администрирование, в то же время напряженно размышлял о социально-экономических корнях зла. Так, в письме сотруднику НКПС читаем:
"Необходимо ударно обратить внимание на вопрос борьбы с хищениями. До сих пор мы подходили к нему односторонне и неправильно - увеличение чинов охраны. В результате попадали в заколдованный круг - надо было охранять груз от нашей охраны. Надо пойти по другому пути, более верному, хотя и более длительному и тяжелому, а именно: 1. Уменьшить охрану предельно, обеспечив ее и делая постоянный подбор.
2. Выяснить и устранить условия, способствующие хищениям..." (т. 1, стр. 299).
О взятке он говорил на съезде транспортников в октябре 1922 года: "...Основная причина - это необеспеченность". Пояснял: "Возьмите кассира нашей багажной или пассажирской кассы. Сколько он получает? Разве он заинтересован, чтобы тот кассовый билет, который у него имеется, попал в руки не спекулянта?" (т. 1, стр. 286, 290).
Выступления Дзержинского на этом съезде - один из многих примеров комплексного подхода к социально-экономической политике, понимания объективной взаимосвязи всех ее элементов. Зарплата мала? Да, но и производительность труда намного ниже довоенной. А расход топлива на единицу полезной работы вдвое выше довоенного. В результате железные дороги убыточны, и у государства не хватает средств на покрытие убытков. Транспорт задолжал поставщикам металла и топлива, не в состоянии выплачивать в срок даже имеющуюся низкую зарплату - где же взять денег на ее повышение? Некоторые товарищи думают, что помочь может печатный станок: напечатать побольше денег. "При новой экономической политике в условиях товарообмена и продуктообмена станок ценностей не создает",- отвечает на это Дзержинский. Повысить тарифы за перевозки? Пробовали, повысили пассажирский тариф на речном транспорте. "Например,- спрашивает Дзержинский,- когда мы увеличили наш тариф, водники, мы правильно сделали или нет? Вы все в один голос скажете, что мы убили у вас пассажирское движение". Пассажиры отказались плавать, убытки пароходств возросли. Выход один: покончить с бесхозяйственностью, сократить издержки. Для этого нужно "уничтожить железной рукой тот чудовищный централизм, который раньше, в военную эпоху, приносил колоссальные услуги, а сейчас сделался только преградой для развития и восстановления нашего хозяйства" (т. 1, стр. 273, 289, 282). Для этого нужно покончить с ведомственностью и заботиться о потребителе транспортных услуг. Для этого нужно укреплять рубль, государственные финансы.
Организованная Дзержинским массовая борьба с бесхозяйственностью дала свои плоды. Всего через два года удалось резко увеличить объем перевозок, вчетверо повысить зарплату транспортных рабочих, снизить транспортные тарифы и добиться рентабельности железных дорог. Хищения и взяточничество на транспорте пошли на убыль.
Для снижения убытков транспорта требовались усилия и других отраслей. Нужно было снизить цены на покупаемые железными дорогами уголь и металл. На призывы наркомпути руководители промышленности отвечали: невозможно. Дзержинский доказывал свою правоту так, как было ему всегда свойственно: делом. Он добился передачи в подчинение НКПС нескольких угольных шахт. Ему отдали худшие, но через несколько месяцев они стали лучшими и дали дешевый уголь. Он добивался самостоятельности в снабжении дорог дровами. Он в яростном споре отстоял железнодорожные школы и не отдал их Наркомпросу, не смутившись "демократическим" аргументом о равенстве: если пока нельзя сделать лучше школы для всех детей, пусть будет лучше хотя бы для некоторых, нельзя "подтягивать" лучшие к худшим. В речи на съезде транспортников он вспомнил эти споры, выразив характерное для него понимание неразрывной связи материального и духовного развития, связи экономики и культуры, экономики и социальной сферы, экономики и политики.
"У нас господствовал во всех областях главкизм, и он нас погубил. Нас хотели облагодетельствовать дровами, хотя мы могли бы сами заготовлять их и сами от себя зависеть; нас хотели облагодетельствовать просвещением, хотя мы могли бы сами, кровно заинтересованные в этом, заняться просвещением, ибо без просвещения не может быть транспорта. Если нет клубов, если нет школ, если некуда детей посылать, если наши дети дичают, если мы сами не имеем клубов для культурной работы, как же может быть речь о том, что мы можем быть хозяевами той базы, на которой зиждется диктатура пролетариата? Дело просвещения - это дело производственное, хозяйственное. Там, где нет грамоты, там нет плавания, где нет культуры, там нет пролетарской власти, там будет взяточничество, шкурничество, но не будет сознания той миссии, которую пролетариат выполняет. А только это сознание и помогает нам быть и работать в тех условиях, в которых живет транспорт" (т. 1, стр. 285).
ПЛАН И РЫНОК
2 февраля 1924 года Дзержинский был утвержден председателем Высшего совета народного хозяйства СССР (ВСНХ). 23 февраля он впервые выступал перед руководителями крупнейших предприятий и трестов на пленуме Совета съездов государственной промышленности и торговли. Одной из главных тем этой речи была борьба за овладение рынком. Дзержинский говорил: "...Мы должны суметь все результаты труда передать рабочему и крестьянину. В условиях денежного обращения это означает овладение торговым аппаратом и влиянием на торговлю". Отметив огромную разницу между оптовыми ценами промышленности и розничными ценами, он продолжал: "Это есть уплата за нашу некультурность, уплата за то, что мы недостаточно быстро учимся торговать, как нас учил Владимир Ильич" (т. 2, стр. 8).
Знаменательна такая фраза из этой речи: "Если мы, т. е. госпромышленность - тресты, синдикаты,- не можем овладеть рынком и диктовать розничным торговцам свои цены,- свои низкие цены, не высокие..,- то ясно, что не приходится говорить о том, чтобы нам поручили дело регулирования всей торговли..." (т. 2, стр. 9). Эти слова относятся к рассказанному Дзержинским эпизоду, когда государственная цена оказалась выше, чем цена, предложенная частным рынком. Но нам интересно здесь понимание - что значит овладеть рынком. Не командовать, не запрещать и предписывать, а завалить рынок дешевым товаром - вот что значит овладеть им.
Цель ясна, но как идти к ней? Нерегулируемый рынок, полная свобода конкуренции? Правда, в упомянутой записке о металлопромышленности (ноябрь 1923 года) было такое предложение: "Пересмотреть принципиально целесообразность политики организации монопольных синдикатов в сторону создания возможности госзаказчикам и населению (рынок) влиять на понижение цен путем введения в организацию нашей промышленности, там, где это возможно, моментов конкуренции и соревнования" (т. 1, стр. 380). Но годом позже Дзержинский говорил: "Почему Урал - общесоюзного значения? Для того чтобы он не вел конкуренции с Югом. Мы не можем допустить и должны устранить эту нездоровую конкуренцию, ибо нездоровая конкуренция и состязание - две вещи разные. Если мы допустим конкуренцию, то где же будет наше плановое хозяйство, плановое начало, и где те наши политические интересы, которые связаны с тем, чтобы не дать погибнуть отдельному району, являющемуся рассадником рабочей культуры?" (т. 2, стр. 105). Граница между конкуренцией здоровой и нездоровой проведена четко: здоровая конкуренция (состязание) не направлена на уничтожение конкурента, ее цель - снижение затрат и повышение качества работы.
Итак, рынок, но не как поле анархической конкурентной борьбы на уничтожение, а, прежде всего как место, где продукт труда, поступая в продажу, подвергается "общественному учету", выражаясь словами Ленина (см. Полн. собр. соч., т. 3, стр. 310), то есть получает оценку со стороны потребителя. Притом рынок планомерно организованный. Уже тогда у серьезных авторов не возникал вопрос, который иные пытаются ставить и сегодня: план или рынок? Коли полной анархии рыночных отношений не было и в капиталистических странах, сменивших "свободную" конкуренцию на растущую власть монополий, то тем более не стремились к такой "свободе" в Стране Советов - пусть даже в условиях нэпа. Реальным вопросом могло быть - кто кого регулирует: рынок регулирует план или план - рынок? Разумеется, для Дзержинского, как и для всех борющихся за победу социализма, не было и этого вопроса. Их выбор ясен: не регулирующий рынок, а регулируемый рынок.
Среди коммунистов возник спор, как регулировать. Одним из ярких эпизодов этого спора стала полемика ВСНХ во главе с Дзержинским против Наркомторга, который пользовался поддержкой тогдашнего председателя СТО Каменева, о методах планирования торговли, или так называемых "жестких завозах" (она описана в статье "Ф. Э. Дзержинский и становление планового хозяйства" - "Коммунист", 1983, ? 13). ВСНХ твердо стоял за демократические методы регулирования. Но не сразу и не просто было овладеть ими. Требовалось создать для этого механизм, и нужно было создать его буквально на пустом месте. Ничего не было сказано об этом в трудах классиков марксизма, ибо лишь осенью 1921 года Ленин сделал вывод о применимости товарно-денежных отношений в социалистическом строительстве. Опыт капиталистической экономики также не мог помочь в построении механизма социалистического планового регулирования рынка. Правда, капитализм занимается регулированием рынка, занимался им и в начале столетия. Но делает это иными методами и, главное, руководствуется иными интересами, чем социализм. Поэтому из хозяйственной практики капитализма можно было взять лишь внешнюю, организационную оболочку: в 1922 году в качестве торговых объединений промышленности были сформированы синдикаты. Зарождение их связано с именем В. П. Ногина, а формирование целостной системы синдикатов как демократических органов планового регулирования рынка произошло под руководством Ф. Э. Дзержинского.
Принципиально важно оценить роль синдикатов именно как инструментов планового регулирования торговли, действовавших относительно независимо наряду с такими органами, как Наркомторг и Центросоюз. Дзержинский говорил: "Имеется ведь ряд других государственных органов, которые изучают средние цифры и на основе их обнаруживают известные тенденции. В противоположность им Совет синдикатов - это именно орган близкий к торговле, который изо дня в день соприкасается щупальцами с рынком. Он должен разрешать каждый случай ненормальности, с которой надо вести борьбу" (т. 2, стр. 453).
Дзержинский разъяснял закономерности регулирования такого специфического организма, как рынок, где попытки прямого директивного воздействия приводят к результатам, обратным желаемым:
"Как можно планировать? ВСНХ Союза отрицательно относился к так называемым "жестким завозам". В этом отношении мы исходили из необходимости учета меняющейся конъюнктуры. У нас имеется враг - стихия рынка; это наш враг в области планирования хозяйства. Мы не имеем всех элементов рынка в своих руках, поэтому мы не можем составлять жестких планов на каждые три месяца. В таких случаях "жесткого завоза" руководство розничными ценами выпадает из наших рук совершенно, а между тем сохранить это руководство за собой - наиболее важное преимущество правильного планирования" (т. 2, стр. 454).
Для современного исследования особый интерес представляет демократическая сущность синдикатов как добровольных паевых союзов, работавших на полном хозрасчете и подотчетных создавшим их предприятиям. Разумеется, нет нужды прямо копировать их опыт в условиях наших дней. Но некоторые принципы их работы могут, как представляется, быть полезны и при решении задач нынешней перестройки, в частности, такой сложной проблемы, как переход к оптовой торговле средствами производства.
Действующее до сих пор распределение материальных ресурсов по фондам принято связывать с их дефицитностью. Но, как было отмечено на июньском (1987 год) Пленуме ЦК КПСС, в современной экономике именно фондирование усугубляет дефицитность. Но как освободиться от него? Ведь количество ежегодно устанавливаемых в нашей экономике хозяйственных связей исчисляется сотнями миллионов. Без регулирующей работы специализированных организаций-посредников поддержание нормальных связей между предприятиями немыслимо. Очевидно, переход к оптовой торговле не будет сопровождаться простым отказом от услуг отраслевых и территориальных органов системы Госснаба - они понадобятся и впредь. Подлинная задача заключается в том, чтобы эти посреднические органы избавились от бюрократизма и безответственности, чтобы они работали на полном и неформальном хозрасчете, чтобы они не стояли над предприятиями, а были подотчетны им и несли экономическую и административную ответственность за полное удовлетворение запросов предприятий. Всем этим требованиям отвечали синдикаты. Их администрация назначалась правлением, а правление избиралось собранием представителей предприятий-пайщиков и было им подотчетно. Материальное благополучие синдикатов зависело от обращения предприятий к их услугам, а в случае низкого качества этих услуг предприятия были вольны отказаться от них и вести сбыт самостоятельно - монополизм исключался. Сегодня представляется полезным изучить возможность превращения территориальных и отраслевых органов Госснаба в организации синдикатского типа и использования в деятельности самого Госснаба принципов работы Совета синдикатов.
Разумеется, изучение опыта руководимого Дзержинским ВСНХ в области взаимодействия плана и рынка не может быть сведено к анализу структуры и юридических основ синдикатской системы. Чрезвычайно важна политика цен, которая проводилась с помощью синдикатов и служила основой планомерного воздействия на рынок. Известно, что синдикатская форма получила развитие в ходе поисков средств преодоления "ножниц" цен, породивших кризис сбыта. Сами "ножницы" возникли по объективным причинам. Мелкотоварное крестьянское хозяйство с его примитивной технической базой быстро восстанавливало производство, предлагая рынку все больше своей продукции, так что цены на нее падали. А крупные промышленные предприятия оправлялись от разрухи медленнее, цены оставались высокими. Крестьянам приходилось отдавать за изделия промышленности гораздо больше аграрной продукции, чем до войны, и все равно многие товары были им не по карману. Возник кризис сбыта, сама промышленность страдала от своих высоких цен, но снизить их было нелегко, так как в условиях разрухи оставалась высокой и себестоимость.
Такое беспрецедентное дело, как строительство нового общества, не обходится без ошибок и в более благоприятных условиях. В ту пору был короткий период сумятицы, ошибок и поисков и в работе только что родившихся синдикатов. Так, синдикаты металлопромышленности попытались еще больше взвинтить цены, за что подверглись критике, и особенно резкой со стороны наркома путей сообщения Дзержинского. Став вскоре руководителем промышленности, Феликс Эдмундович бросил все силы синдикатов и трестов на борьбу за снижение оптовых цен.
Именно в ходе этой борьбы Дзержинский выработал противозатратную концепцию хозяйствования и ценообразования, которая в одной из его речей нечаянно вылилась в замечательный афоризм: "...Не всегда должна себестоимость определять цену, но, может быть, у нас цена должна определять себестоимость..." (т. 2, стр. 79). Иначе говоря, та цена, которую готов отдать рынок, и диктует предельную себестоимость, при которой есть смысл производить данный товар. На практике оказалось, что закрытие производств при этом не обязательно. Когда цену снизили, а дотаций взять было неоткуда, предприятия нашли возможность снизить затраты.
В феврале 1924 года пришел Дзержинский к руководству промышленностью, а в декабре смог сообщить: за один хозяйственный год (1 октября 1924 года к 1 октября 1923 года) индекс оптовых цен промышленности снижен на 29 процентов. "Ножницам" пришел конец.
НА ПОДСТУПАХ К ИНДУСТРИАЛИЗАЦИИ
В 1925 году промышленность в основном достигла довоенного уровня производства. С этого момента условия экономического роста резко изменились. В период восстановления расширение производства не требовало больших капиталовложений: увеличивалась загрузка мощностей старых предприятий. Но когда все они стали работать в полную силу, дальнейший рост был поставлен в зависимость от нового строительства и реконструкции. Пришло время индустриализации, пришло время находить огромные ресурсы для ее финансирования.
Политическая обстановка требовала провести индустриализацию в такие сжатые сроки, каких не знала история. Это диктовалось и угрозой, исходившей от враждебного окружения, и внутриполитическими соображениями: необходимостью создания материальной базы для социалистического переустройства деревни. Задача осложнялась тем, что нельзя было рассчитывать на какие-либо внешние источники финансирования, использованные для индустриализации других стран, такие, как эксплуатация колоний, контрибуции, займы. Возникла неведомая в истории научная и практическая задача: найти внутренние источники накоплений для индустриализации.
Дзержинский одним из первых, если не первый, обратился к этой теме, подробно рассмотрев ее еще в письме А. М. Гинзбургу от 23 октября 1924 года. Затем он развивает ее в речи на совещании 2 декабря и в записке М. К. Владимирову и В. Н. Манцеву 16 декабря того же года. Уже в этих документах предвосхищены многие идеи, высказанные в острых дискуссиях о путях индустриализации, разгоревшихся лишь год спустя на XIV съезде партии и завершившихся на XVI съезде в 1930 году.
Внутренние источники накоплений, названные Дзержинским, сводились к трем основным группам. Первая - режим экономии в народном хозяйстве: снижение себестоимости, ускорение оборачиваемости средств, уменьшение потерь труда и материалов. Вторая - привлечение средств населения посредством налогов, займов и т. п. Третья - привлечение средств крестьянского хозяйства путем соответствующей политики налогов и цен на продукцию сельского хозяйства и промышленности. Решения, определявшие масштабы и способы привлечения средств населения и крестьянского хозяйства, были по своей сути не только экономическими, но и политическими, они затрагивали, прежде всего, ленинскую политику "смычки" - союза рабочего класса с крестьянством. Они оказались в центре дискуссии с "новой оппозицией", выступившей на XIV съезде партии под руководством Каменева и Зиновьева, и с троцкистско-зиновьевским блоком, созданным позднее. Драматические схватки вокруг этих проблем продолжались и позднее, уже после смерти Дзержинского (он умер 20 июля 1926 года, через несколько часов после горячей полемической речи на Пленуме ЦК партии, посвященной именно этим спорам). Мысли и аргументы, высказанные Дзержинским в ходе этих поисков и дискуссий, интересны и сегодня.
Из письма А. М. Гинзбургу: "...Каждый наш завод, трест, учреждение должны проявить величайшую активность в борьбе за понижение цен того, что он покупает (плюс реализация зарплаты), как у других трестов и заводов и синдикатов, так и у частных производителей и торговцев. По отношению же к нему активны будут те, кто у него покупает. Такая борьба будет базой и для административного регулирования цен как для нас, так и для НКВнуторга. Административное регулирование без этой базы, без этого участия заинтересованных, без их работы, связано с многими отрицательными явлениями" (т. 2, стр. 72).
В этом письме Дзержинский впервые обращается к проблеме источников накоплений для индустриализации. Почему же в таком документе вновь возникает тема снижения цен? Ведь Дзержинский, положив немало сил на уничтожение "ножниц", тем не менее, отнюдь не был сторонником снижения цен всегда и везде. Он рассматривал снижение оптовых цен как средство расширения рынка при кризисе сбыта. При низких оптовых ценах он добивался, чтобы низкими были и розничные цены, чтобы не получал незаработанных доходов перекупщик (частный или государственный - он не делал различий, беспощадно борясь и со спекуляцией государственных трестов). Но при всем том он никогда не отказывался от ориентации цен на уровень, обеспечивающий равновесие спроса и предложения. Когда промышленность стала работать на полную мощность и вся ее продукция находила сбыт, дальнейшее снижение цен уже не помогло бы расширить ни потребление, ни производство - произошла бы только дезорганизация рынка на пользу спекулянтам. И тогда, в начале 1926 года, Дзержинский говорил:
"...При том положении, в котором рынок находится, говорить о снижении отпускных цен не приходится. Ибо, что было хорошо в 1923/24 г., то не может иметь места сейчас, когда розничные цены на 100 и больше процентов выше наших отпускных цен, если мы сократим сейчас нашу отпускную цену, то разница попадет не крестьянину, а посреднику, который поглотит эти деньги. Поэтому в этом году не следует сокращать отпускных цен" (т. 2, стр. 407).
Таким образом, требование снижения цен у Дзержинского нельзя понимать как призыв к простой административной акции, к игнорированию реально существующих рыночных пропорций. Речь шла о перспективах социально-экономической политики. Дзержинский отвергал предложения проводить индустриализацию за счет обирания крестьянства. Уже в конце 1924 года, то есть за год до того, как этот вопрос стал одним из главных в дискуссии с "новой оппозицией", он писал:
"Попытки, полученные в наследство от частнособственнического хозяйства,- копить, повышая цены на основе монопольного господства на рынке,- должны и могут привести не к необходимому накоплению, а, наоборот, к распылению средств, к сужению производства, к уменьшению народного богатства, т. е. к сужению базы, которая только и может дать необходимые средства" (т. 2, стр. 115).
И дальше: "...Перед ВСНХ, как таковым, две задачи: составление плана создания технической базы социализма и государственной мощи и вторая - максимальное использование существующих заводов и всей промышленности под углом зрения максимально возможного удовлетворения потребностей населения, улучшения его благосостояния и удовлетворения требованиям союза рабочих и крестьян" (там же).
В 1926 году народное хозяйство столкнулось уже не с кризисом сбыта, а с товарным голодом. По завершении восстановления довоенных объемов производства отнюдь не были восстановлены довоенные рыночные пропорции. Ведь революция освободила крестьянство от огромных платежей царскому правительству и помещикам, так что после преодоления разрухи оно смогло предъявить гораздо более высокий, чем прежде, спрос на промышленную продукцию. Промышленность не в силах была его покрыть.
Воспользовавшись хорошим урожаем 1925 года, хозяйственные органы попытались провести маневр: импортировать недостающие промышленные товары, под них дать заготовителям больше денег на закупку хлеба у крестьян, увеличить тем самым хлебоэкспортные фонды и с лихвой возместить затраты на импорт. Маневр не удался: импортировали товары поздно и не те, какие требовал рынок. Выданные заготовителям дополнительные деньги на закупку не нашли товарного покрытия, рыночные цены возросли, крестьяне стали воздерживаться от продажи хлеба. Дзержинский говорил: "...Если мы даем крестьянину за хлеб деньги и крестьянин на эти деньги не может купить промышленных изделий, он перестает продавать свой хлеб, а пущенные в оборот деньги бесполезно или даже во вред государству продолжают обращаться" (т. 2, стр. 396). Эти слова - из доклада на XXIII чрезвычайной Ленинградской конференции ВКП(б) 11 февраля 1926 года, Дзержинский был послан в Ленинград в числе других членов ЦК, чтобы рассказать коммунистам города правду о выступлении "новой оппозиции" на только что прошедшем XIV съезде партии, где один из лидеров оппозиции, Зиновьев, требовал решить проблему путем нажима на крестьян и принудить их отдать хлеб. Оппозиция винила во всех бедах крестьян. Дзержинский винил ведомственный бюрократизм:
"Одним из органических недостатков нашей внешней торговли было то, что внешняя торговля была не только государственной монополией, но монополией одного ведомства, к другим весьма заинтересованным ведомствам относилась враждебно, замкнуто... Пленум ЦК еще до съезда реорганизовал Наркомвнешторг. Он слил его с Наркомвнуторгом и установил, что к делу внешней торговли должны быть привлечены заинтересованные хозяйственные органы. Неорганизованность внешней торговли была причиной неудачи того маневра, который мы пытались сделать" (т. 2, стр. 398).
Оппозиционеры выступали все громче, и на Пленуме ЦК партии в апреле 1926 года Дзержинский заявил: "Те речи, которые здесь говорились ими, метод искания ими средств, постановка ими вопроса, откуда взять средства для индустриализации страны,- все это клонилось к тому, что надо обобрать мужика" (т. 2, стр. 423). Дзержинский же требовал улучшения работы промышленности, товаропроводящей сети, сокращения раздутых штатов:
"Вся беда кроется в раздутых штатах, в нашем бюрократизме. Эти недостатки мы должны стремиться преодолеть... Вы говорите: смотрите, мужик денежки имеет и хоть бы что ему, не желает он бросать хлеб на рынок. А я спрошу вас: когда вы товаров не даете, как же вы хотите, чтобы мужик давал вам хлеб? При таком положении у мужика можно было бы взять хлеб лишь при условии, если вернуться к старым временам, т. е. насадить помещиков, которые взяли бы в переплет земских начальников, а те, в свою очередь, взяли бы в переплет мужика" (т. 2, стр. 427).
"Нельзя индустриализироваться, если говорить со страхом о благосостоянии деревни",- сказал Дзержинский в своей предсмертной речи (т. 2, стр. 507).
Споры шли, конечно, не только о том, где добывать средства для индустриализации, но и о том, как их расходовать. Ускорять оборачиваемость оборотных средств, осваивать новую технику, повышать производительность труда - этого Дзержинский требовал неустанно, никогда не пытаясь приукрашивать положение в "своем" промышленном ведомстве. И собственному заместителю по ВСНХ резко возражал в последней речи: "Я... являюсь врагом того метода, который предлагает Пятаков по отношению к промышленности,- представлять дело так, что у промышленности все благополучно, а только давайте побольше деньжат" (т. 2, стр. 504). Характерно и такое рассуждение:
"Мы имеем уже опыт Волховстроя, когда нам казалось, что он обойдется сравнительно в небольшие деньги, а фактически пришлось вложить в него огромные средства. Произошло это потому, что мы приступили к постройке Волховстроя, не проработав как следует этот проект. Нужно было потратить больше времени для предварительной проработки этого вопроса с тем, чтобы строить не 5 лет, а два-три года, и таким образом вложенные средства дали бы быстрее свой результат. Поэтому мы с Днепростроем сейчас спешить не должны" (т. 2, стр. 290-291).
Современного гидростроителя, привыкшего к стройкам, растянутым на 10-20 лет, ошеломят сами цифры, названные Дзержинским. Но, кроме цифр, примечательны и слова: "спешить не должны".
На опыт дней давно минувших хозяйственники наших дней часто смотрят с пренебрежением: чему, мол, можно учиться у такой старины, когда не было ни современной технологии, ни современного планирования, ни современных масштабов? Одному, несомненно, учиться можно: подходу к делу.
