Распечатать
ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ "ВСЕРОССИЙСКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ЦЕНТР"
01.03.2002
В отечественной историографии несколько десятилетий господствовала тенденция изображать течения, оппозиционные большевизму и советской власти, враждебными народу. Весомую лепту в формирование подобного подхода внесла двухтомная документальная публикация "Красная книга ВЧК", изданная под редакцией известного чекиста М.И.Лациса1. Учитывая время выхода книги в свет, обратим внимание на два момента: во-первых, ее материалы были призваны разоблачить и покарать противников нового режима, продемонстрировать бдительность и мощь ВЧК; во-вторых, советская власть, пытавшаяся тогда прорвать международную блокаду, хотела показать мировой общественности правомерность карательных акций против своих политических противников. Именно решению этой двуединой задачи и соответствовала беспрецедентная попытка столь открытой публикации, включавшей значительный массив следственных и судебных документов и материалов. Что касается основного корпуса источников, включенных в двухтомник, то их аутентичность с подлинниками, хранящимися в Центральном архиве ФСБ Российской Федерации, видимо, не вызывает сомнений.
Другое дело - идеологическая интерпретация опубликованного материала. Идеологизированный подход проявился в статье М.Н.Покровского "Заговор шпионов Антанты" и докладе Л.Б.Каменева "Как был открыт заговор", соответственно опубликованных в "Правде" и "Известиях ВЦИК"2. Имея в своем распоряжении материалы следствий, Каменев и Покровский, оценивая действия своих политических противников, широко использовали такие выражения как "враги народа", "шпионы и диверсанты", "пособники империализма" и т.д., которые прочно вошли в советскую политическую лексику. Положения и выводы статьи и доклада самым непосредственным образом отразились на "Красной книге ВЧК". В "Обзоре деятельности контрреволюционных организаций в период 1918-1919 гг.", подготовленном Я.С.Аграновым, оценка Л.Б.Каменева и М.Н.Покровского была проиллюстрирована материалами следственных и судебных органов. "Обзор" был составлен, во-первых, на основе обвинительного заключения "По делу о раскрытии в Москве контрреволюционных организаций и их деятельности в 1918 - 1919 гг. (Тактический центр и объединенные в нем организации: Совет общественных деятелей, Национальный Центр, Союз возрождения, Торгово-промышленной комитет, Кусковский клуб, так называемый "Союз русской молодежи" и Центральный Комитет кадетской партии)" и, во-вторых, материалов судебного заседания Верховного трибунала, состоявшегося 16 - 20 августа 1920 года. Текстологический анализ "Обзора" и "Обвинительного заключения" с следственными и судебными материалами как раз и позволяет выявить степень идеологизированности и политизированности этих источников.
Готовя обвинительный акт, следственные органы вынуждены были считаться с исходным материалом, который выносился на рассмотрение открытого заседания Верховного трибунала, для участия в котором были привлечены известные московские адвокаты. В "Обзор" Агранов все же не решился вставить заключительную часть обвинительного акта, в котором привлеченные к суду огульно обвинялись в "участии в контрреволюционных организациях, поставивших себе целью свержение советской власти и установление в России генеральской диктатуры, знаменующей реставрацию капиталистического строя и дореволюционных порядков"3. Характерно, что подсудимые самым категорическим образом отказались признать себя виновными.
Верховный трибунал вынужден был смягчить меру наказания "врагам народа". Вместе с тем Агранов сделал акцент на идейно-политической интерпретации следственных и судебных материалов, пытаясь выстроить некую логическую цепочку контрреволюционной природы, а, следовательно, и деятельности подсудимых, невзирая на их монархические или же социалистические умонастроения. По существу в таком же ключе интерпретированы следственные материалы в предисловии ко 2-му изданию, подготовленному А.С.Велидовым, а также в двухтомной монографии Д.Н.Голенкова, выдержавшей за сравнительно короткий срок 4 издания4.
Для данной документальной публикации и освещения проблемы в целом особый исследовательский интерес представляет 2-й том "Красной книги ВЧК", в который вошли материалы по преимуществу московского и отчасти петроградского отделений Всероссийского Национального Центра. Серьезную попытку расширить источниковую базу данной проблемы предприняла Н.Г.Думова, впервые в своей монографии использовавшая весьма значительные, а главное, ранее недоступные исследователям материалы Пражского архива5. Вместе с тем, на наш взгляд, проблема сопротивления большевизму нуждается в дальнейшем изучении, что возможно на основе объективного анализа как уже введенных в научный оборот источников, так и малоизвестных архивных документов.
Публикуемые впервые протоколы Всероссийского Национального Центра (ВНЦ), а также материалы Центрального архива ФСБ РФ в значительной мере позволяют восполнить те весьма важные недостающие источниковые звенья, которые помогут исследователям восстановить полную картину противостояния различных политических сил в годы Гражданской войны.
Известно, что первым мощным толчком в деле объединения всех "государственно-мыслящих сил" перед угрозой левоэкстремистской опасности явились июльские события 1917 г. в Петрограде. В августе 1917 г. в Москве началась деятельность Совещания общественных деятелей, предпринявшего попытку мобилизовать либеральные и монархические силы для отпора надвигающейся национальной катастрофы, а, возможно, и Гражданской войны.
После октябрьского переворота 1917 г. эпицентром организации сопротивления новой большевистской власти становится Москва.
Здесь, в октябре 1917 г., состоялось 2-е Совещание общественных деятелей, избравшее для руководства текущей мобилизационной работой Совет общественных деятелей (СОД) во главе с Д.М.Щепкиным и С.М.Леонтьевым. В феврале - марте 1918 г. в Москве было сформировано крупное надпартийное объединение - Правый центр, в состав которого вошли СОД, Торгово-промышленный комитет, Союз земельных собственников, а также отдельные представители ЦК кадетской партии и правомонархических организаций. Правый центр возглавлял бывший министр царского правительства А.В.Кривошеий.
Однако это объединение оказалось весьма эфемерным и распалось вскоре после заключения большевиками Брест-Литовского сепаратного мира с Германией. Первопричиной раскола Правого центра послужила дискуссия о выборе внешнеполитической ориентации: либо соглашение с Германией, либо сохранение верности союзническим обязательствам Антанте. Разумеется, внутри Правого центра существовали и другие принципиальные разногласия как по программным, так и по тактическим вопросам. Кадеты, резко осудившие на майской конференции 1918 г. германофильскую ориентацию своего партийного лидера П.Н.Милюкова, покинули Правый центр. Вскоре вслед за ними ушли представители Торгово-промышленного комитета во главе с С.Н.Третьяковым. В мае - июне 1918 г. в противовес Правому центру, занявшему германофильскую позицию, были созданы две автономно действующие организации: Национальный Центр и Союз возрождения России. В конце июля - начале августа 1918 г. Правый центр фактически прекратил свое существование.
Согласно документам, опубликованным во 2-м томе "Красной книги ВЧК", следственным и судебным материалам, хранящимся в ЦА ФСБ РФ, а также неопубликованным воспоминаниям Н.И.Астрова (ГА РФ), инициатива создания ВНЦ принадлежала членам ЦК партии кадетов - Н.И.Астрову, В.А.Степанову и Н.Н.Щепкину. В руководящее ядро ВНЦ ими были приглашены видные общественные и политические деятели - Д.Н.Шипов, М.М.Федоров, П.Б.Струве, А.А.Червен-Водали. Судя по показаниям Н.Н.Щепкина, на первом этапе деятельности внутренняя организация ВНЦ выглядела следующим образом: председатель, бюро и пленум. В источниках и исследовательской литературе существуют разные точки зрения о том, кто являлся первым председателем ВНЦ. Так, по мнению Н.Н.Виноградского и С.А.Котляревского, на первом этапе деятельности ВНЦ председательские функции исполнял Д.Н.Шипов, который, по показаниям Котляревского, был "важен для инициаторов Национального Центра как человек, пользующийся крупным нравственным авторитетом, его очень уважали даже люди, политически с ним весьма несогласные. Он сразу стал как бы председателем и руководителем кружка. Его влияние в течение всего 1918 г. было очень сильно"6.
По утверждению Н.И.Астрова и В.Н.Муравьева, первым председателем ВНЦ был М.М.Федоров7. После же его отъезда осенью 1918 г. на Юг председательские функции в московском отделении ВНЦ перешли к Шилову. Однако с мая 1919 г. Шипов "окончательно перестал бывать на совещаниях Национального Центра и совсем от него вообще отошел"8. Обязанности главы организации стал исполнять Щепкин.
До осени 1918 г. главной оперативной базой деятельности ВНЦ являлась Москва. После же отъезда на Юг в район дислокации Добровольческой армии членов ЦК кадетской партии В.А.Степанова (июнь 1918 г.), Н.И.Астрова (сентябрь 1918 г.), кн. Пав. Д.Долгорукова (октябрь 1918 г.), В.Н.Челищева (октябрь 1918 г.) и М.М.Федорова (ноябрь 1918 г.), а позднее Н.К.Волкова, А.С.Салазкина, А.А.Червен-Водали и П.И.Новго-родцева правление ВНЦ было перебазировано в Екатеринодар. Здесь был создан центральный отдел ВНЦ, председателем которого стал М.М.Федоров, а его заместителем кн. Пав. Д.Долгоруков. С перебазированием Особого совещания при главнокомандующем генерале А.И.Деникине в Ростов-на-Дону, сюда, в августе 1919 г., было перенесено главное правление ВНЦ. Помимо Москвы, Екатеринодара и Ростова-на-Дону, отделения ВНЦ функционировали в Петрограде, Киеве, Одессе, Яссах, Новороссийске, Таганроге, Харькове, Батуме, Тифлисе, Баку, Кисловодске, Симферополе, Мурманске, Архангельске, Уфе, Омске. По существу это была организация общероссийского масштаба.
Разумеется, масштабы и результативность деятельности отделений ВНЦ были различны. Так, начиная с осени 1918 г., работа московского и петроградского отделений ВНЦ велась в подполье и его члены ежеминутно подвергались угрозе ареста и расстрела. В Екатеринодаре и Ростове-на-Дону деятельность ВНЦ носила открытый и планомерный характер: регулярно проводились заседания руководящих органов, которые, в отличие от московских и петроградских конспиративных заседаний, протоколировались. Что же касается деятельности отделений ВНЦ в других регионах, то она до сих пор фактически не исследована.
По существу в настоящее время исследователи имеют дело с двумя видами источников: во-первых, с документами и материалами, полученными в ходе московского следствия, когда арестованные, по вполне понятным причинам, старались дать как можно меньше объективной информации о своей подпольной антибольшевистской деятельности, и, во-вторых, с подлинными протокольными записями главного правления ВНЦ в Екатеринодаре и Ростове-на-Дону за период с декабря 1918 г. по декабрь 1919 г. Сопоставление этих групп источников позволит исследователям значительно расширить представление о деятельности ВНЦ в масштабах всей России. В отличие от преимущественно социалистического по своему составу Союза возрождения России, ВНЦ объединял представителей либерально-демократических и либерально-консервативных партий, а также представителей различных внепартийных общественных групп (Церковного Собора, старообрядческих общин, земских и городских учреждений, торгово-промышленного класса, кооперации и др.). Руководящим ядром московского ВНЦ первого состава была разработана и принята программа, включающая следующие пункты: "борьба с Германией, борьба с большевизмом, восстановление единой и неделимой России, верность союзникам, поддержка Добровольческой армии как основной русской силы для восстановления России, образование Всероссийского правительства в тесной связи с Добровольческой армией и творческая работа для создания новой России, России после февральского переворота, форму правления которой может установить сам русский народ через свободно избранное им народное собрание"9.
Для реализации этой широкой программы (точнее, платформы), позволяющей объединить представителей всех несоциалистических политических партий и общественных групп, кроме крайне правых монархических и германофильских элементов, предполагалось на переходный период учредить единоличную военную диктатуру с чрезвычайными полномочиями, которая должна была действовать "в границах устанавливаемого ею законодательного порядка и норм, ею самой определяемым". Эта единоличная власть формировала "в помощь себе" правительство из лиц, пользующихся общественным доверием, по строго деловому принципу, которое и должно было установить в стране "твердый порядок", подавить и искоренить большевистскую диктатуру. Образно говоря, речь шла о "вышибании клином клина": одна диктатура должна быть уничтожена другой диктатурой.
Предполагалось, что после победы над большевизмом в стране должен начаться нормальный процесс политического, экономического и социального развития. Будет созвано национальное собрание, которое и должно окончательно решить, во-первых, вопрос о форме правления в России и, во-вторых, осуществить ряд "неотложных мероприятий экономического и социального характера на основе признания права личной собственности". Разумеется, в зависимости от динамично меняющейся политической и военной обстановки эти общие программно-целевые положения корректировались и модифицировались, но их суть оставалась неизменной. Именно сохранение единого инвариантного ядра (свержение большевистской власти, восстановление государственного единства России, единоличная военная диктатура на переходный период, национальное собрание, признание права личной собственности) являлось общетеоретической программной и тактической основой деятельности ВНЦ на всем протяжении его существования в России.
Между отделениями ВНЦ, действующими на территории, подконтрольной большевикам, и в регионах действия белых армий сложилось своеобразное разделение труда. По мнению М.М.Федорова, "Национальный Центр в Москве должен не столько вырабатывать уже готовые законопроекты, сколько составлять конкретные мнения по вопросам государственного строительства и политики; на Юге же нужно готовиться к практическому разрешению этих вопросов сначала в местном, затем, быть может, в общерусском масштабе"10. Начиная с осени 1918 г. московскому отделению ВНЦ приходилось работать в условиях подполья. С отъездом на Юг значительной части членов ВНЦ в Москве из первоначального руководящего ядра остались Д.Н.Шипов и Н.Н.Щепкин, которым удалось привлечь в состав московского отделения С.А.Котляревского, В.Н.Муравьева, Н.А.Огородникова, М.С.Фельдштейна, О.П.Герасимова, кн. С.Е.Трубецкого, Н.К.Кольцова, А.Г.Хрущова и Онуфриева. Конспиративные заседания (уже нерегулярные) два раза в месяц проходили в Институте экспериментальной биологии, директором которого являлся профессор Н.К.Кольцов. На них, по преимуществу, обсуждались законопроекты и предложения по различным вопросам политического, экономического и социального развития постбольшевистской России (гражданское право, управление и самоуправление, национальные и конфессиональные проблемы, экономика и финансы, промышленность и транспорт, народное образование и организация научно-технических работ, аграрный и рабочий вопросы, международные отношения). "Рассмотрение этих вопросов, - писал С.А.Котляревский, - было главным предметом совещаний Национального Центра в последние месяцы 1918 и начале 1919 гг."11.
Как вспоминал Н.И.Астров, "Национальный Центр полагал, что недостаточно сломать большевиков, но одновременно необходимо создать условия, обеспечивающие быстрое восстановление нормальной жизни в опустошенной большевиками стране"12.
Разработкой и обсуждением законопроектов и предложений руководил профессор С.А.Котляревский. Ему удалось привлечь к этой работе профессоров Я.М.Букшпана, Л.Б.Кафенгауза и Б.Д.Плетнева, принимавших участие как в разработке, так и в обсуждении на заседаниях ВНЦ вопросов будущего экономического и финансового развития страны. В качестве экспертов по вопросам экономического развития и разрешения трудовых конфликтов между предпринимателями и рабочими привлекались С.А.Морозов и С.И.Четвериков.
Заседания московского отделения ВНЦ, на которых обсуждались законопроекты и предложения, их участники оценивали по-разному. Представители науки однозначно считали их "лабораторией политической мысли" (С.А.Котляревский), "лабораторией оппозиционной мысли" (С.Е.Трубецкой). Однако другие, прежде всего общественно-политические деятели типа Д.Н.Шилова и особенно Н.Н.Щепкина, подобного рода академические заседания считали весьма "доктринальнами и бесплодными". Недаром в мае 1919 г. Д.Н.Шипов "окончательно перестал бывать на совещаниях ВНЦ и совсем от него вообще отошел"13. Сменивший его на председательском посту темпераментный и политически активный Н.Н.Щепкин сумел оживить работу московского отделения ВНЦ.
В феврале - марте 1919 г. в связи с созывом конференции на Принцевых островах состоялось несколько совместных предварительных совещаний, на которых присутствовали: от ВНЦ - Н.Н.Щепкин, С.А.Котляревский, кн. С.Е.Трубецкой, О.П.Герасимов, М.С.Фельдштейн, Н.К.Кольцов; от Союза возрождения России - С.В.Мельгунов, В.В.Волк-Карачаевский, В.О.Левицкий Цедербаум, Н.А.Филатов, С.А.Студенецкий, Н.Д.Кондратьев; от СОД - Д.М.Щепкин и С.М.Леонтьев. На этих совещаниях обсуждался вопрос об объединении всех трех организаций на основе общей платформы и тактики. Отметим, что переговорный процесс шел весьма трудно и неоднократно оказывался на грани срыва. "Все, - писал С.М.Леонтьев, - признавали необходимость соглашения, все указывали, что недопустима разноголосица по основным вопросам текущего исторического момента, но когда обсуждение касалось пути, который надлежит избрать для восстановления государственного единства России и возрождения ее из переживаемой общей разрухи, то каждая из представленных на совещании групп, считая свои мнения единственно правильными и не допуская возможности других путей, не желала идти на какие-либо взаимные уступки"14.
Так, представители ВНЦ высказывались против созыва Учредительного собрания, за единоличную власть и за созыв ее национального собрания. Представители Союза возрождения настаивали на необходимом восстановлении органов местного самоуправления для осуществления ими всей полноты власти на местах. Вместо личной диктатуры они предлагали директорию до момента созыва Учредительного собрания. Что же касается представителей СОД, то они выступали категорически против Учредительного собрания, высказывались за единоличную диктаторскую власть и за осуществление ею ряда общегосударственных мероприятий до созыва национального собрания. В итоге, подчеркивал С.М.Леонтьев, "попытки найти общий язык для формулировки тактической платформы окончились неудачно"15.
Поэтому участники совещания ограничились принятием весьма широкой и неопределенной платформы: 1) восстановление государственного единства России; 2) созыв национального собрания для решения вопроса о форме правления; 3) единоличная, диктаториального характера военная власть, как необходимая переходная форма власти, восстанавливающая в стране элементарные условия порядка и разрешающая на основе признаваемого права личной собственности ряд неотложных мероприятий экономического и социального характера16. Для дальнейшего согласования программных и особенно тактических вопросов в апреле 1919 г. была избрана специальная контактная комиссия в составе Н.Н.Щепкина, О.П.Герасимова, С.П.Мельгунова, кн. С.Е.Трубецкого, Д.М.Щепкина и С.М.Леонтьева. Заседания этой комиссии ("шестерки") проходили нелегально на квартирах С.П.Мельгунова, С.М.Леонтьева и А.Л.Толстой.
В рамках "шестерки", получившей с легкой руки Я.С.Агранова громкое название, закрепившееся в литературе, Тактический центр (ТЦ), продолжалась дальнейшая разработка как общих программных формул, так и тактики. Выше отмечалось, что участники соглашения по-разному понимали проблемы, составившие ядро общей платформы. Непосредственный участник переговорного процесса С.А.Котляревский писал: "Единство России, - но его можно понимать и в духе централизма, и широкого федерализма.
Диктаториальный характер власти, - но она может быть и единоличной, и коллективной; в известном смысле сюда мог подойти даже советский строй. Национальное собрание - не есть ли оно тоже Учредительное собрание, только с другим именем; затем можно его избрать по самым различным способам - от представительства восстановленных сословных групп до самого широкого всеобъемлющего избирательного права"17. Задача "шестерки" и заключалась в том, чтобы, не нарушая самостоятельности и автономности деятельности каждой из трех организаций, делегирующих своих представителей в ТЦ, все же попытаться выработать более или менее согласованные подходы к решению неотложных вопросов государственного строительства.
Поэтому одним из главных направлений деятельности "шестерки" являлось "раскрытие" и "детализация" общих формул согласованной платформы. В ходе длительных и острых дискуссий, занявших несколько месяцев, "шестерка" пришла к следующим выводам. Во-первых, "вся полнота власти в переходный период должна быть сосредоточена в руках одного лица, который, по своему усмотрению, руководствуясь исключительно деловыми соображениями, а не указаниями каких-либо партий или групп, назначает и увольняет министерство, которое по его одобрению и осуществляет государственное мероприятие". Во-вторых, в переходный период следует "прибегнуть к назначению всех необходимых органов гражданского управления". В-третьих, еще до того как верховный правитель государства созовет национальное собрание, он должен осуществить ряд общегосударственных мероприятий, которые бы позволили создать предпосылки и условия, при которых "национальное собрание вообще возможно, и передать власть лишь тому государственному установлению, которое явится результатом определения национальным собранием формы правления". При этом было решено, что национальное собрание "никаких других вопросов, кроме вопросов о форме правления и о взаимоотношениях национальностей в связи с общим строем государства, решать не должно". В-четвертых, при решении экономических проблем в период диктаториального правления целесообразно исходить из принципа личной собственности.
Центральная власть в переходный период не должна "уклоняться от разрешения земельного вопроса и вопроса о взаимоотношениях труда и капитала, так как только соответствующее общенародному и государственному интересу разрешение этих вопросов сможет вернуть страну в условия, когда мирное сотрудничество всех классов станет возможным". При этом подчеркивалось, что "мероприятия переходного периода отнюдь не должны носить характера мести за прошлое и вообще являться полной, без разбора, ломкой порядка, установившегося в Центральной России при советской власти. Ни о немедленной денационализации промышленности, ни об открытии банков, ни об отмене продовольственной системы до восстановления условий, когда частный аппарат сможет заменить государственный, ни о возврате всех земель помещикам речи быть не может". Подобного рода мероприятия, по мнению "шестерки", могли бы "усилить общую разруху, а не служить укреплению власти
Большое внимание московское отделение ВНЦ и "шестерка" уделяли обсуждению текущей политической информации, с которой чаще всего выступал Н.Н.Щепкин, сконцентрировавший в своих руках "информационные потоки", идущие от региональных отделений ВНЦ, представителей А.В.Колчака, А.И.Деникина, Н.Н.Юденича, союзного командования, нелегально действующих московских и петроградских военных организаций, а также установивший личные контакты с начальником деникинской контрразведки, полковником В.Д.Хартулари, с резидентом английской секретной службы "Интеллидженс сервис" Полем Дюксом, с генералами А.С.Кузнецовым и Н.Н. Стоговым, полковником В.В.Ступиным. "Шестерка" выделила из своего состава специальную комиссию из трех человек: Н.Н.Щепкина, кн. С.Е.Трубецкого и С.М.Леонтьева, которая должна была заниматься военными вопросами. "Целью образования комиссии, - писал С.М.Леонтьев, - было: во-первых, по возможности наиболее точное и полное осведомление представителей всех трех политических групп с общим военным положением. Информация и в "Центре", и в комиссии всегда занимала первое и большое место.
Во-вторых, образуя комиссию, "Тактический центр" стремился приблизить состоявшееся тактическое соглашение к ранее существовавшей при "Национальном Центре" военной организации, дабы не могло создаться впечатление, что без их ведома группам пришлось бы нести ответственность, не будучи даже в курсе дела. Наконец, третьей чертой, характеризующей отношение "Тактического центра" и военной организации, была та наша - членов комиссии трех - роль политических консультантов, которые должны были помогать военным разобраться в происходящих событиях и предотвращать их от роковых решений"19.
Опубликованные во втором томе "Красной книги ВЧК" документы и материалы в целом объективно раскрывают прямые и обратные связи московского и петроградского отделений ВНЦ с командованием Добровольческой армии (сначала с М.В.Алексеевым, которого прочили в военные диктаторы, а затем с А.И.Деникиным, А.В.Колчаком, Н.Н.Юденичем). ВНЦ и Союз возрождения России, писал в своих показаниях Н.Н.Щепкин, относились "к Добровольческой армии Деникина, к Сибирской армии Колчака и русским силам около Деникина как к факторам положительным в борьбе за смену советской власти национальной, признавали, что эти военные силы должны иметь политическую поддержку "Союза" и "Центра""20. Московское и петроградское отделения ВНЦ снабжали Добровольческую армию военно-оперативными сведениями о состоянии и планах Красной армии, финансировали нелегально действующие военные организации в Москве и Петрограде. Московское отделение ВНЦ поддерживало регулярные связи со штабом Добровольческой армии Московского района. Именно эта сторона деятельности московского и петроградского отделений ВНЦ оказалась в центре внимания органов ВЧК. В июле - августе 1919 г. органами ВЧК в Москве и Петрограде были произведены массовые аресты представителей различных надпартийных объединений (СОД, Союз возрождения России, ВНЦ), а также подпольных военных организаций. 26 июля в Петрограде был арестован лидер местного отделения ВНЦ В.И.Штейнингер, а в ночь с 28 на 29 июля - Н.Н.Щепкин. 23 августа 1919 г. в "Известиях ВЦИК" был напечатан список 67-ми лиц, расстрелянных по постановлению ВЧК. В их числе - члены московского и петроградского отделений ВНЦ: Н.Н.Щепкин, Н.А.Огородников, В.И.Штейнингер и П.В.Герасимов (проходил под фамилией Греков).
Массовые аресты и расстрел руководителей московского и петроградского отделений ВНЦ привели к полной дезорганизации его деятельности. По мнению С.А.Котляревского, в августе 1919 г. "оканчивается история московских совещаний Национального Центра даже внешним образом: правильных совещаний после этого не было, некоторые члены совсем их не посещали"21. Оставшиеся на свободе члены московского отделения ВНЦ и "шестерки", напуганные июльскими арестами и расстрелами своих единомышленников, продолжали лишь изредка встречаться в Институте экспериментальной биологии в кабинете Н.К.Кольцова, на конспиративных квартирах и обмениваться информацией по программным и тактическим вопросам. Подобного рода заседания "за чашкой чай", продолжавшиеся до февраля 1920 г., носили по преимуществу академический характер и не имели каких-либо практических результатов. В феврале 1920 г. ВЧК произвела аресты участников этих заседаний, инкриминировав им подготовку свержения советской власти и установление в России генеральской диктатуры.
В иных условиях протекала деятельность ВНЦ на Юге России - в Екатеринодаре, а затем в Ростове-на-Дону, которая носила открытый и организованный характер; руководящие органы ВНЦ имели возможность проводить регулярные заседания и протоколировать их ход.
Деятельность ВНЦ в Екатеринодаре и Ростове-на-Дону отличалась разноплановостью. Во-первых, была продолжена начавшаяся еще при Временном правительстве работа по подготовке законопроектов общероссийского масштаба. При этом активно использовались материалы законодательных проектов и предложений, выработанных московским отделением ВНЦ. Во-вторых, члены Екатеринодарского и Ростовского отделений, впрочем, как и московского, представляли собой своеобразный "мозговой центр" по разработке оперативных мер для решения наиболее острых текущих вопросов (земельный, продовольственный, финансовый и т.п.) на территории, находящейся под контролем Добровольческой армии.
Ряд членов ВНЦ входил в состав Особого совещания при генерале Деникине, оказывая определенное влияние на выработку и принятие решений по самому широкому кругу вопросов. В-третьих, члены Екатеринодарского и Ростовского отделений ВНЦ большое внимание уделяли получению и обработке информации военно-стратегического характера, присылаемой их московскими коллегами, которая непосредственно передавалась командованию Добровольческой армии. Одновременно они поддерживали регулярную связь с родственными отделениями в других регионах страны: обменивались с ними информацией, направляли своих представителей, по мере возможности снабжали их материальными средствами. В-четвертых, в отличие от отделений ВНЦ, действовавших на территории, подконтрольной советской власти, Екатеринодарское и Ростовское отделения проводили открыто большую агитационно-пропагандистскую работу среди населения: издавали журналы и газеты, прокламации и листовки, выступали с докладами и лекциями.
Екатеринодарское и Ростовское отделения ВНЦ через своих представителей установили двусторонние связи с правительством А.В.Колчака (через В.Н.Пепеляева, А.С.Белецкого, Н.А.Бородина, Н.К.Волкова и А.А.Червен-Водали), с Русским политическим совещанием в Париже (через П.Б.Струве, В.А.Маклакова, кн. Г.Е.Львова, Н.В.Чайковского), с Лондоном (через П.Н.Милюкова и А.В.Тыркову), с Константинополем (через Ф.И.Родичева и Н.В.Дмитриева), с Грецией, Сербией, Чехией, Польшей. Члены правления ВНЦ поддерживали тесные контакты с союзническими миссиями, участвовали в совещаниях с представителями союзнических держав в Киеве и Яссах, где обсуждались вопросы помощи со стороны союзников Добровольческой армии, а также вопрос о признании за ее командованием статуса политического представительства России. Кроме участия в официальных переговорах с союзниками, члены ВНЦ имели тесные личные контакты с крупными политическими и общественными деятелями Запада, военными представителями Антанты. На совещания ВНЦ в Екатеринодаре и Ростове-на-Дону приглашались представители других политических группировок - Союза возрождения России, Совета государственного объединения России.
Поражение Добровольческой армии на фронтах Гражданской войны оказало самое непосредственное влияние на положение ВНЦ, судьбы многих его членов. Наряду с расстрелянными в 1919 г. в Москве по процессу о Тактическом центре, в Сибири, в начале 1920 г. были расстреляны члены Национального Центра В.Н.Пепеляев и А.А.Червен-Водали. В ходе следствия в тюрьмах умерли Д.Н.Шипов и О.П.Герасимов. Верховный трибунал 20 августа 1920 г. приговорил к 10-летнему тюремному заключению членов "шестерки" Д.М.Щепкина, С.М.Леонтьева, С.П.Мельгунова и кн. С.Е.Трубецкого.
Основой данной публикации являются протоколы ВНЦ, которые хранятся в ГА РФ (Ф. 5913). Они представляют трудно читаемые машинописные копии журналов заседаний ВНЦ в Екатеринодаре и Ростове-на-Дону за период с 4 декабря 1918 г. по 7 декабря 1919 г. Начало публикаторской работы было положено в 1997 г., когда в журнале "Отечественная история" нами были помещены 8 первых протоколов заседаний ВНЦ22. В том же году в журнале "Исторический архив" была опубликована тематическая подборка из ряда протоколов ВНЦ, посвященная позиции Центра по вопросам внешней политики23. В целом же основная масса протоколов издается впервые.
Публикация содержит самостоятельный обширный раздел "Приложения", в который включены три группы документов.
Первую из них составляют программные положения, законодательные проекты и предложения ВНЦ; вторую - резолюции, обращения, воззвания, изданные Центром; третью - следственные материалы по делу Национального и Тактического центров, не вошедшие во второй том ВЧК и хранящиеся в Центральном архиве ФСБ РФ. Документы и материалы "Приложения" публикуются впервые.
Вводимые в научный оборот новые источники значительно расширяют, а в ряде случаев уточняют, представления о масштабах деятельности ВНЦ, который в период Гражданской войны являлся координатором борьбы оппозиционных сил против большевистского режима.
Комментарий документов и материалов содержит информацию о событиях и лицах в хронологических рамках соответствующего периода, отраженного в публикуемых источниках.
При подготовке текстов документов и материалов устаревшая орфография была заменена на современную, явные описки, опечатки, орфографические ошибки, неправильные согласования, некоторые архаизмы в написании слов исправлены без оговорок, при этом стилистика текста сохранена, несмотря на порой неправильную и утяжеленную конструкцию предложения, общественные организации, правительственные учреждения сохраняют написание документов. Расшифрованные и вставленные от составителя недостающие по смыслу буквы или слова заключены в квадратные скобки.
1 Красная книга ВЧК. Т. 1. М., 1920.; Т. 2. М., 1922. В 1989 г. "Красная книга ВЧК" была переиздана под редакцией профессора А.С.Велидова.
2 Правда. 1919. 25, 28 сентября; Известия ВЦИК. 1919. 9 октября.
3 ЦА ФСБ РФ. Н-206. Т. 1-А. С. 28.
4 Голенков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. В 2-х т. М., 1986.
5 Думова Н.Г. Кадетская контрреволюция и ее разгром (октябрь 1917-1920 гг.). М., 1982.
6 Красная книга ВЧК. Т. 2. М., 1989. С. 141.
7 ГА РФ. Ф. 5913. Оп. 1. Д. 272. Л. 5.
8 Красная книга ВЧК. Т. 2. С. 157, 312-313.
9 ГА РФ. Ф. 5913. Оп. 1. Д. 272. Л. 4 об.
10 Красная книга ВЧК. Т. 2. С. 144.
11 Там же. С. 149.
12 ГА РФ. Ф. 5913. Оп. 1. Д. 272. Л. 5.
13 Красная книга ВЧК. Т. 2. С. 157, 312-313.
14 Там же. С. 206.
15 Там же. С. 207.
16 См.: Там же. С. 57, 154-155, 207, 310, 350.
17 Там же. С. 154-155.
18 Там же. С. 209-210.
19 Там же. С. 211.
20 Там же. С. 424.
21 Там же. С. 166.
22 См.: Отечественная история. 1997. № 5. С. 151-164; № 6. С. 127-134.
23 См.: Исторический архив. 1997. № 2. С. 76-102.
Другое дело - идеологическая интерпретация опубликованного материала. Идеологизированный подход проявился в статье М.Н.Покровского "Заговор шпионов Антанты" и докладе Л.Б.Каменева "Как был открыт заговор", соответственно опубликованных в "Правде" и "Известиях ВЦИК"2. Имея в своем распоряжении материалы следствий, Каменев и Покровский, оценивая действия своих политических противников, широко использовали такие выражения как "враги народа", "шпионы и диверсанты", "пособники империализма" и т.д., которые прочно вошли в советскую политическую лексику. Положения и выводы статьи и доклада самым непосредственным образом отразились на "Красной книге ВЧК". В "Обзоре деятельности контрреволюционных организаций в период 1918-1919 гг.", подготовленном Я.С.Аграновым, оценка Л.Б.Каменева и М.Н.Покровского была проиллюстрирована материалами следственных и судебных органов. "Обзор" был составлен, во-первых, на основе обвинительного заключения "По делу о раскрытии в Москве контрреволюционных организаций и их деятельности в 1918 - 1919 гг. (Тактический центр и объединенные в нем организации: Совет общественных деятелей, Национальный Центр, Союз возрождения, Торгово-промышленной комитет, Кусковский клуб, так называемый "Союз русской молодежи" и Центральный Комитет кадетской партии)" и, во-вторых, материалов судебного заседания Верховного трибунала, состоявшегося 16 - 20 августа 1920 года. Текстологический анализ "Обзора" и "Обвинительного заключения" с следственными и судебными материалами как раз и позволяет выявить степень идеологизированности и политизированности этих источников.
Готовя обвинительный акт, следственные органы вынуждены были считаться с исходным материалом, который выносился на рассмотрение открытого заседания Верховного трибунала, для участия в котором были привлечены известные московские адвокаты. В "Обзор" Агранов все же не решился вставить заключительную часть обвинительного акта, в котором привлеченные к суду огульно обвинялись в "участии в контрреволюционных организациях, поставивших себе целью свержение советской власти и установление в России генеральской диктатуры, знаменующей реставрацию капиталистического строя и дореволюционных порядков"3. Характерно, что подсудимые самым категорическим образом отказались признать себя виновными.
Верховный трибунал вынужден был смягчить меру наказания "врагам народа". Вместе с тем Агранов сделал акцент на идейно-политической интерпретации следственных и судебных материалов, пытаясь выстроить некую логическую цепочку контрреволюционной природы, а, следовательно, и деятельности подсудимых, невзирая на их монархические или же социалистические умонастроения. По существу в таком же ключе интерпретированы следственные материалы в предисловии ко 2-му изданию, подготовленному А.С.Велидовым, а также в двухтомной монографии Д.Н.Голенкова, выдержавшей за сравнительно короткий срок 4 издания4.
Для данной документальной публикации и освещения проблемы в целом особый исследовательский интерес представляет 2-й том "Красной книги ВЧК", в который вошли материалы по преимуществу московского и отчасти петроградского отделений Всероссийского Национального Центра. Серьезную попытку расширить источниковую базу данной проблемы предприняла Н.Г.Думова, впервые в своей монографии использовавшая весьма значительные, а главное, ранее недоступные исследователям материалы Пражского архива5. Вместе с тем, на наш взгляд, проблема сопротивления большевизму нуждается в дальнейшем изучении, что возможно на основе объективного анализа как уже введенных в научный оборот источников, так и малоизвестных архивных документов.
Публикуемые впервые протоколы Всероссийского Национального Центра (ВНЦ), а также материалы Центрального архива ФСБ РФ в значительной мере позволяют восполнить те весьма важные недостающие источниковые звенья, которые помогут исследователям восстановить полную картину противостояния различных политических сил в годы Гражданской войны.
Известно, что первым мощным толчком в деле объединения всех "государственно-мыслящих сил" перед угрозой левоэкстремистской опасности явились июльские события 1917 г. в Петрограде. В августе 1917 г. в Москве началась деятельность Совещания общественных деятелей, предпринявшего попытку мобилизовать либеральные и монархические силы для отпора надвигающейся национальной катастрофы, а, возможно, и Гражданской войны.
После октябрьского переворота 1917 г. эпицентром организации сопротивления новой большевистской власти становится Москва.
Здесь, в октябре 1917 г., состоялось 2-е Совещание общественных деятелей, избравшее для руководства текущей мобилизационной работой Совет общественных деятелей (СОД) во главе с Д.М.Щепкиным и С.М.Леонтьевым. В феврале - марте 1918 г. в Москве было сформировано крупное надпартийное объединение - Правый центр, в состав которого вошли СОД, Торгово-промышленный комитет, Союз земельных собственников, а также отдельные представители ЦК кадетской партии и правомонархических организаций. Правый центр возглавлял бывший министр царского правительства А.В.Кривошеий.
Однако это объединение оказалось весьма эфемерным и распалось вскоре после заключения большевиками Брест-Литовского сепаратного мира с Германией. Первопричиной раскола Правого центра послужила дискуссия о выборе внешнеполитической ориентации: либо соглашение с Германией, либо сохранение верности союзническим обязательствам Антанте. Разумеется, внутри Правого центра существовали и другие принципиальные разногласия как по программным, так и по тактическим вопросам. Кадеты, резко осудившие на майской конференции 1918 г. германофильскую ориентацию своего партийного лидера П.Н.Милюкова, покинули Правый центр. Вскоре вслед за ними ушли представители Торгово-промышленного комитета во главе с С.Н.Третьяковым. В мае - июне 1918 г. в противовес Правому центру, занявшему германофильскую позицию, были созданы две автономно действующие организации: Национальный Центр и Союз возрождения России. В конце июля - начале августа 1918 г. Правый центр фактически прекратил свое существование.
Согласно документам, опубликованным во 2-м томе "Красной книги ВЧК", следственным и судебным материалам, хранящимся в ЦА ФСБ РФ, а также неопубликованным воспоминаниям Н.И.Астрова (ГА РФ), инициатива создания ВНЦ принадлежала членам ЦК партии кадетов - Н.И.Астрову, В.А.Степанову и Н.Н.Щепкину. В руководящее ядро ВНЦ ими были приглашены видные общественные и политические деятели - Д.Н.Шипов, М.М.Федоров, П.Б.Струве, А.А.Червен-Водали. Судя по показаниям Н.Н.Щепкина, на первом этапе деятельности внутренняя организация ВНЦ выглядела следующим образом: председатель, бюро и пленум. В источниках и исследовательской литературе существуют разные точки зрения о том, кто являлся первым председателем ВНЦ. Так, по мнению Н.Н.Виноградского и С.А.Котляревского, на первом этапе деятельности ВНЦ председательские функции исполнял Д.Н.Шипов, который, по показаниям Котляревского, был "важен для инициаторов Национального Центра как человек, пользующийся крупным нравственным авторитетом, его очень уважали даже люди, политически с ним весьма несогласные. Он сразу стал как бы председателем и руководителем кружка. Его влияние в течение всего 1918 г. было очень сильно"6.
По утверждению Н.И.Астрова и В.Н.Муравьева, первым председателем ВНЦ был М.М.Федоров7. После же его отъезда осенью 1918 г. на Юг председательские функции в московском отделении ВНЦ перешли к Шилову. Однако с мая 1919 г. Шипов "окончательно перестал бывать на совещаниях Национального Центра и совсем от него вообще отошел"8. Обязанности главы организации стал исполнять Щепкин.
До осени 1918 г. главной оперативной базой деятельности ВНЦ являлась Москва. После же отъезда на Юг в район дислокации Добровольческой армии членов ЦК кадетской партии В.А.Степанова (июнь 1918 г.), Н.И.Астрова (сентябрь 1918 г.), кн. Пав. Д.Долгорукова (октябрь 1918 г.), В.Н.Челищева (октябрь 1918 г.) и М.М.Федорова (ноябрь 1918 г.), а позднее Н.К.Волкова, А.С.Салазкина, А.А.Червен-Водали и П.И.Новго-родцева правление ВНЦ было перебазировано в Екатеринодар. Здесь был создан центральный отдел ВНЦ, председателем которого стал М.М.Федоров, а его заместителем кн. Пав. Д.Долгоруков. С перебазированием Особого совещания при главнокомандующем генерале А.И.Деникине в Ростов-на-Дону, сюда, в августе 1919 г., было перенесено главное правление ВНЦ. Помимо Москвы, Екатеринодара и Ростова-на-Дону, отделения ВНЦ функционировали в Петрограде, Киеве, Одессе, Яссах, Новороссийске, Таганроге, Харькове, Батуме, Тифлисе, Баку, Кисловодске, Симферополе, Мурманске, Архангельске, Уфе, Омске. По существу это была организация общероссийского масштаба.
Разумеется, масштабы и результативность деятельности отделений ВНЦ были различны. Так, начиная с осени 1918 г., работа московского и петроградского отделений ВНЦ велась в подполье и его члены ежеминутно подвергались угрозе ареста и расстрела. В Екатеринодаре и Ростове-на-Дону деятельность ВНЦ носила открытый и планомерный характер: регулярно проводились заседания руководящих органов, которые, в отличие от московских и петроградских конспиративных заседаний, протоколировались. Что же касается деятельности отделений ВНЦ в других регионах, то она до сих пор фактически не исследована.
По существу в настоящее время исследователи имеют дело с двумя видами источников: во-первых, с документами и материалами, полученными в ходе московского следствия, когда арестованные, по вполне понятным причинам, старались дать как можно меньше объективной информации о своей подпольной антибольшевистской деятельности, и, во-вторых, с подлинными протокольными записями главного правления ВНЦ в Екатеринодаре и Ростове-на-Дону за период с декабря 1918 г. по декабрь 1919 г. Сопоставление этих групп источников позволит исследователям значительно расширить представление о деятельности ВНЦ в масштабах всей России. В отличие от преимущественно социалистического по своему составу Союза возрождения России, ВНЦ объединял представителей либерально-демократических и либерально-консервативных партий, а также представителей различных внепартийных общественных групп (Церковного Собора, старообрядческих общин, земских и городских учреждений, торгово-промышленного класса, кооперации и др.). Руководящим ядром московского ВНЦ первого состава была разработана и принята программа, включающая следующие пункты: "борьба с Германией, борьба с большевизмом, восстановление единой и неделимой России, верность союзникам, поддержка Добровольческой армии как основной русской силы для восстановления России, образование Всероссийского правительства в тесной связи с Добровольческой армией и творческая работа для создания новой России, России после февральского переворота, форму правления которой может установить сам русский народ через свободно избранное им народное собрание"9.
Для реализации этой широкой программы (точнее, платформы), позволяющей объединить представителей всех несоциалистических политических партий и общественных групп, кроме крайне правых монархических и германофильских элементов, предполагалось на переходный период учредить единоличную военную диктатуру с чрезвычайными полномочиями, которая должна была действовать "в границах устанавливаемого ею законодательного порядка и норм, ею самой определяемым". Эта единоличная власть формировала "в помощь себе" правительство из лиц, пользующихся общественным доверием, по строго деловому принципу, которое и должно было установить в стране "твердый порядок", подавить и искоренить большевистскую диктатуру. Образно говоря, речь шла о "вышибании клином клина": одна диктатура должна быть уничтожена другой диктатурой.
Предполагалось, что после победы над большевизмом в стране должен начаться нормальный процесс политического, экономического и социального развития. Будет созвано национальное собрание, которое и должно окончательно решить, во-первых, вопрос о форме правления в России и, во-вторых, осуществить ряд "неотложных мероприятий экономического и социального характера на основе признания права личной собственности". Разумеется, в зависимости от динамично меняющейся политической и военной обстановки эти общие программно-целевые положения корректировались и модифицировались, но их суть оставалась неизменной. Именно сохранение единого инвариантного ядра (свержение большевистской власти, восстановление государственного единства России, единоличная военная диктатура на переходный период, национальное собрание, признание права личной собственности) являлось общетеоретической программной и тактической основой деятельности ВНЦ на всем протяжении его существования в России.
Между отделениями ВНЦ, действующими на территории, подконтрольной большевикам, и в регионах действия белых армий сложилось своеобразное разделение труда. По мнению М.М.Федорова, "Национальный Центр в Москве должен не столько вырабатывать уже готовые законопроекты, сколько составлять конкретные мнения по вопросам государственного строительства и политики; на Юге же нужно готовиться к практическому разрешению этих вопросов сначала в местном, затем, быть может, в общерусском масштабе"10. Начиная с осени 1918 г. московскому отделению ВНЦ приходилось работать в условиях подполья. С отъездом на Юг значительной части членов ВНЦ в Москве из первоначального руководящего ядра остались Д.Н.Шипов и Н.Н.Щепкин, которым удалось привлечь в состав московского отделения С.А.Котляревского, В.Н.Муравьева, Н.А.Огородникова, М.С.Фельдштейна, О.П.Герасимова, кн. С.Е.Трубецкого, Н.К.Кольцова, А.Г.Хрущова и Онуфриева. Конспиративные заседания (уже нерегулярные) два раза в месяц проходили в Институте экспериментальной биологии, директором которого являлся профессор Н.К.Кольцов. На них, по преимуществу, обсуждались законопроекты и предложения по различным вопросам политического, экономического и социального развития постбольшевистской России (гражданское право, управление и самоуправление, национальные и конфессиональные проблемы, экономика и финансы, промышленность и транспорт, народное образование и организация научно-технических работ, аграрный и рабочий вопросы, международные отношения). "Рассмотрение этих вопросов, - писал С.А.Котляревский, - было главным предметом совещаний Национального Центра в последние месяцы 1918 и начале 1919 гг."11.
Как вспоминал Н.И.Астров, "Национальный Центр полагал, что недостаточно сломать большевиков, но одновременно необходимо создать условия, обеспечивающие быстрое восстановление нормальной жизни в опустошенной большевиками стране"12.
Разработкой и обсуждением законопроектов и предложений руководил профессор С.А.Котляревский. Ему удалось привлечь к этой работе профессоров Я.М.Букшпана, Л.Б.Кафенгауза и Б.Д.Плетнева, принимавших участие как в разработке, так и в обсуждении на заседаниях ВНЦ вопросов будущего экономического и финансового развития страны. В качестве экспертов по вопросам экономического развития и разрешения трудовых конфликтов между предпринимателями и рабочими привлекались С.А.Морозов и С.И.Четвериков.
Заседания московского отделения ВНЦ, на которых обсуждались законопроекты и предложения, их участники оценивали по-разному. Представители науки однозначно считали их "лабораторией политической мысли" (С.А.Котляревский), "лабораторией оппозиционной мысли" (С.Е.Трубецкой). Однако другие, прежде всего общественно-политические деятели типа Д.Н.Шилова и особенно Н.Н.Щепкина, подобного рода академические заседания считали весьма "доктринальнами и бесплодными". Недаром в мае 1919 г. Д.Н.Шипов "окончательно перестал бывать на совещаниях ВНЦ и совсем от него вообще отошел"13. Сменивший его на председательском посту темпераментный и политически активный Н.Н.Щепкин сумел оживить работу московского отделения ВНЦ.
В феврале - марте 1919 г. в связи с созывом конференции на Принцевых островах состоялось несколько совместных предварительных совещаний, на которых присутствовали: от ВНЦ - Н.Н.Щепкин, С.А.Котляревский, кн. С.Е.Трубецкой, О.П.Герасимов, М.С.Фельдштейн, Н.К.Кольцов; от Союза возрождения России - С.В.Мельгунов, В.В.Волк-Карачаевский, В.О.Левицкий Цедербаум, Н.А.Филатов, С.А.Студенецкий, Н.Д.Кондратьев; от СОД - Д.М.Щепкин и С.М.Леонтьев. На этих совещаниях обсуждался вопрос об объединении всех трех организаций на основе общей платформы и тактики. Отметим, что переговорный процесс шел весьма трудно и неоднократно оказывался на грани срыва. "Все, - писал С.М.Леонтьев, - признавали необходимость соглашения, все указывали, что недопустима разноголосица по основным вопросам текущего исторического момента, но когда обсуждение касалось пути, который надлежит избрать для восстановления государственного единства России и возрождения ее из переживаемой общей разрухи, то каждая из представленных на совещании групп, считая свои мнения единственно правильными и не допуская возможности других путей, не желала идти на какие-либо взаимные уступки"14.
Так, представители ВНЦ высказывались против созыва Учредительного собрания, за единоличную власть и за созыв ее национального собрания. Представители Союза возрождения настаивали на необходимом восстановлении органов местного самоуправления для осуществления ими всей полноты власти на местах. Вместо личной диктатуры они предлагали директорию до момента созыва Учредительного собрания. Что же касается представителей СОД, то они выступали категорически против Учредительного собрания, высказывались за единоличную диктаторскую власть и за осуществление ею ряда общегосударственных мероприятий до созыва национального собрания. В итоге, подчеркивал С.М.Леонтьев, "попытки найти общий язык для формулировки тактической платформы окончились неудачно"15.
Поэтому участники совещания ограничились принятием весьма широкой и неопределенной платформы: 1) восстановление государственного единства России; 2) созыв национального собрания для решения вопроса о форме правления; 3) единоличная, диктаториального характера военная власть, как необходимая переходная форма власти, восстанавливающая в стране элементарные условия порядка и разрешающая на основе признаваемого права личной собственности ряд неотложных мероприятий экономического и социального характера16. Для дальнейшего согласования программных и особенно тактических вопросов в апреле 1919 г. была избрана специальная контактная комиссия в составе Н.Н.Щепкина, О.П.Герасимова, С.П.Мельгунова, кн. С.Е.Трубецкого, Д.М.Щепкина и С.М.Леонтьева. Заседания этой комиссии ("шестерки") проходили нелегально на квартирах С.П.Мельгунова, С.М.Леонтьева и А.Л.Толстой.
В рамках "шестерки", получившей с легкой руки Я.С.Агранова громкое название, закрепившееся в литературе, Тактический центр (ТЦ), продолжалась дальнейшая разработка как общих программных формул, так и тактики. Выше отмечалось, что участники соглашения по-разному понимали проблемы, составившие ядро общей платформы. Непосредственный участник переговорного процесса С.А.Котляревский писал: "Единство России, - но его можно понимать и в духе централизма, и широкого федерализма.
Диктаториальный характер власти, - но она может быть и единоличной, и коллективной; в известном смысле сюда мог подойти даже советский строй. Национальное собрание - не есть ли оно тоже Учредительное собрание, только с другим именем; затем можно его избрать по самым различным способам - от представительства восстановленных сословных групп до самого широкого всеобъемлющего избирательного права"17. Задача "шестерки" и заключалась в том, чтобы, не нарушая самостоятельности и автономности деятельности каждой из трех организаций, делегирующих своих представителей в ТЦ, все же попытаться выработать более или менее согласованные подходы к решению неотложных вопросов государственного строительства.
Поэтому одним из главных направлений деятельности "шестерки" являлось "раскрытие" и "детализация" общих формул согласованной платформы. В ходе длительных и острых дискуссий, занявших несколько месяцев, "шестерка" пришла к следующим выводам. Во-первых, "вся полнота власти в переходный период должна быть сосредоточена в руках одного лица, который, по своему усмотрению, руководствуясь исключительно деловыми соображениями, а не указаниями каких-либо партий или групп, назначает и увольняет министерство, которое по его одобрению и осуществляет государственное мероприятие". Во-вторых, в переходный период следует "прибегнуть к назначению всех необходимых органов гражданского управления". В-третьих, еще до того как верховный правитель государства созовет национальное собрание, он должен осуществить ряд общегосударственных мероприятий, которые бы позволили создать предпосылки и условия, при которых "национальное собрание вообще возможно, и передать власть лишь тому государственному установлению, которое явится результатом определения национальным собранием формы правления". При этом было решено, что национальное собрание "никаких других вопросов, кроме вопросов о форме правления и о взаимоотношениях национальностей в связи с общим строем государства, решать не должно". В-четвертых, при решении экономических проблем в период диктаториального правления целесообразно исходить из принципа личной собственности.
Центральная власть в переходный период не должна "уклоняться от разрешения земельного вопроса и вопроса о взаимоотношениях труда и капитала, так как только соответствующее общенародному и государственному интересу разрешение этих вопросов сможет вернуть страну в условия, когда мирное сотрудничество всех классов станет возможным". При этом подчеркивалось, что "мероприятия переходного периода отнюдь не должны носить характера мести за прошлое и вообще являться полной, без разбора, ломкой порядка, установившегося в Центральной России при советской власти. Ни о немедленной денационализации промышленности, ни об открытии банков, ни об отмене продовольственной системы до восстановления условий, когда частный аппарат сможет заменить государственный, ни о возврате всех земель помещикам речи быть не может". Подобного рода мероприятия, по мнению "шестерки", могли бы "усилить общую разруху, а не служить укреплению власти
Большое внимание московское отделение ВНЦ и "шестерка" уделяли обсуждению текущей политической информации, с которой чаще всего выступал Н.Н.Щепкин, сконцентрировавший в своих руках "информационные потоки", идущие от региональных отделений ВНЦ, представителей А.В.Колчака, А.И.Деникина, Н.Н.Юденича, союзного командования, нелегально действующих московских и петроградских военных организаций, а также установивший личные контакты с начальником деникинской контрразведки, полковником В.Д.Хартулари, с резидентом английской секретной службы "Интеллидженс сервис" Полем Дюксом, с генералами А.С.Кузнецовым и Н.Н. Стоговым, полковником В.В.Ступиным. "Шестерка" выделила из своего состава специальную комиссию из трех человек: Н.Н.Щепкина, кн. С.Е.Трубецкого и С.М.Леонтьева, которая должна была заниматься военными вопросами. "Целью образования комиссии, - писал С.М.Леонтьев, - было: во-первых, по возможности наиболее точное и полное осведомление представителей всех трех политических групп с общим военным положением. Информация и в "Центре", и в комиссии всегда занимала первое и большое место.
Во-вторых, образуя комиссию, "Тактический центр" стремился приблизить состоявшееся тактическое соглашение к ранее существовавшей при "Национальном Центре" военной организации, дабы не могло создаться впечатление, что без их ведома группам пришлось бы нести ответственность, не будучи даже в курсе дела. Наконец, третьей чертой, характеризующей отношение "Тактического центра" и военной организации, была та наша - членов комиссии трех - роль политических консультантов, которые должны были помогать военным разобраться в происходящих событиях и предотвращать их от роковых решений"19.
Опубликованные во втором томе "Красной книги ВЧК" документы и материалы в целом объективно раскрывают прямые и обратные связи московского и петроградского отделений ВНЦ с командованием Добровольческой армии (сначала с М.В.Алексеевым, которого прочили в военные диктаторы, а затем с А.И.Деникиным, А.В.Колчаком, Н.Н.Юденичем). ВНЦ и Союз возрождения России, писал в своих показаниях Н.Н.Щепкин, относились "к Добровольческой армии Деникина, к Сибирской армии Колчака и русским силам около Деникина как к факторам положительным в борьбе за смену советской власти национальной, признавали, что эти военные силы должны иметь политическую поддержку "Союза" и "Центра""20. Московское и петроградское отделения ВНЦ снабжали Добровольческую армию военно-оперативными сведениями о состоянии и планах Красной армии, финансировали нелегально действующие военные организации в Москве и Петрограде. Московское отделение ВНЦ поддерживало регулярные связи со штабом Добровольческой армии Московского района. Именно эта сторона деятельности московского и петроградского отделений ВНЦ оказалась в центре внимания органов ВЧК. В июле - августе 1919 г. органами ВЧК в Москве и Петрограде были произведены массовые аресты представителей различных надпартийных объединений (СОД, Союз возрождения России, ВНЦ), а также подпольных военных организаций. 26 июля в Петрограде был арестован лидер местного отделения ВНЦ В.И.Штейнингер, а в ночь с 28 на 29 июля - Н.Н.Щепкин. 23 августа 1919 г. в "Известиях ВЦИК" был напечатан список 67-ми лиц, расстрелянных по постановлению ВЧК. В их числе - члены московского и петроградского отделений ВНЦ: Н.Н.Щепкин, Н.А.Огородников, В.И.Штейнингер и П.В.Герасимов (проходил под фамилией Греков).
Массовые аресты и расстрел руководителей московского и петроградского отделений ВНЦ привели к полной дезорганизации его деятельности. По мнению С.А.Котляревского, в августе 1919 г. "оканчивается история московских совещаний Национального Центра даже внешним образом: правильных совещаний после этого не было, некоторые члены совсем их не посещали"21. Оставшиеся на свободе члены московского отделения ВНЦ и "шестерки", напуганные июльскими арестами и расстрелами своих единомышленников, продолжали лишь изредка встречаться в Институте экспериментальной биологии в кабинете Н.К.Кольцова, на конспиративных квартирах и обмениваться информацией по программным и тактическим вопросам. Подобного рода заседания "за чашкой чай", продолжавшиеся до февраля 1920 г., носили по преимуществу академический характер и не имели каких-либо практических результатов. В феврале 1920 г. ВЧК произвела аресты участников этих заседаний, инкриминировав им подготовку свержения советской власти и установление в России генеральской диктатуры.
В иных условиях протекала деятельность ВНЦ на Юге России - в Екатеринодаре, а затем в Ростове-на-Дону, которая носила открытый и организованный характер; руководящие органы ВНЦ имели возможность проводить регулярные заседания и протоколировать их ход.
Деятельность ВНЦ в Екатеринодаре и Ростове-на-Дону отличалась разноплановостью. Во-первых, была продолжена начавшаяся еще при Временном правительстве работа по подготовке законопроектов общероссийского масштаба. При этом активно использовались материалы законодательных проектов и предложений, выработанных московским отделением ВНЦ. Во-вторых, члены Екатеринодарского и Ростовского отделений, впрочем, как и московского, представляли собой своеобразный "мозговой центр" по разработке оперативных мер для решения наиболее острых текущих вопросов (земельный, продовольственный, финансовый и т.п.) на территории, находящейся под контролем Добровольческой армии.
Ряд членов ВНЦ входил в состав Особого совещания при генерале Деникине, оказывая определенное влияние на выработку и принятие решений по самому широкому кругу вопросов. В-третьих, члены Екатеринодарского и Ростовского отделений ВНЦ большое внимание уделяли получению и обработке информации военно-стратегического характера, присылаемой их московскими коллегами, которая непосредственно передавалась командованию Добровольческой армии. Одновременно они поддерживали регулярную связь с родственными отделениями в других регионах страны: обменивались с ними информацией, направляли своих представителей, по мере возможности снабжали их материальными средствами. В-четвертых, в отличие от отделений ВНЦ, действовавших на территории, подконтрольной советской власти, Екатеринодарское и Ростовское отделения проводили открыто большую агитационно-пропагандистскую работу среди населения: издавали журналы и газеты, прокламации и листовки, выступали с докладами и лекциями.
Екатеринодарское и Ростовское отделения ВНЦ через своих представителей установили двусторонние связи с правительством А.В.Колчака (через В.Н.Пепеляева, А.С.Белецкого, Н.А.Бородина, Н.К.Волкова и А.А.Червен-Водали), с Русским политическим совещанием в Париже (через П.Б.Струве, В.А.Маклакова, кн. Г.Е.Львова, Н.В.Чайковского), с Лондоном (через П.Н.Милюкова и А.В.Тыркову), с Константинополем (через Ф.И.Родичева и Н.В.Дмитриева), с Грецией, Сербией, Чехией, Польшей. Члены правления ВНЦ поддерживали тесные контакты с союзническими миссиями, участвовали в совещаниях с представителями союзнических держав в Киеве и Яссах, где обсуждались вопросы помощи со стороны союзников Добровольческой армии, а также вопрос о признании за ее командованием статуса политического представительства России. Кроме участия в официальных переговорах с союзниками, члены ВНЦ имели тесные личные контакты с крупными политическими и общественными деятелями Запада, военными представителями Антанты. На совещания ВНЦ в Екатеринодаре и Ростове-на-Дону приглашались представители других политических группировок - Союза возрождения России, Совета государственного объединения России.
Поражение Добровольческой армии на фронтах Гражданской войны оказало самое непосредственное влияние на положение ВНЦ, судьбы многих его членов. Наряду с расстрелянными в 1919 г. в Москве по процессу о Тактическом центре, в Сибири, в начале 1920 г. были расстреляны члены Национального Центра В.Н.Пепеляев и А.А.Червен-Водали. В ходе следствия в тюрьмах умерли Д.Н.Шипов и О.П.Герасимов. Верховный трибунал 20 августа 1920 г. приговорил к 10-летнему тюремному заключению членов "шестерки" Д.М.Щепкина, С.М.Леонтьева, С.П.Мельгунова и кн. С.Е.Трубецкого.
Основой данной публикации являются протоколы ВНЦ, которые хранятся в ГА РФ (Ф. 5913). Они представляют трудно читаемые машинописные копии журналов заседаний ВНЦ в Екатеринодаре и Ростове-на-Дону за период с 4 декабря 1918 г. по 7 декабря 1919 г. Начало публикаторской работы было положено в 1997 г., когда в журнале "Отечественная история" нами были помещены 8 первых протоколов заседаний ВНЦ22. В том же году в журнале "Исторический архив" была опубликована тематическая подборка из ряда протоколов ВНЦ, посвященная позиции Центра по вопросам внешней политики23. В целом же основная масса протоколов издается впервые.
Публикация содержит самостоятельный обширный раздел "Приложения", в который включены три группы документов.
Первую из них составляют программные положения, законодательные проекты и предложения ВНЦ; вторую - резолюции, обращения, воззвания, изданные Центром; третью - следственные материалы по делу Национального и Тактического центров, не вошедшие во второй том ВЧК и хранящиеся в Центральном архиве ФСБ РФ. Документы и материалы "Приложения" публикуются впервые.
Вводимые в научный оборот новые источники значительно расширяют, а в ряде случаев уточняют, представления о масштабах деятельности ВНЦ, который в период Гражданской войны являлся координатором борьбы оппозиционных сил против большевистского режима.
Комментарий документов и материалов содержит информацию о событиях и лицах в хронологических рамках соответствующего периода, отраженного в публикуемых источниках.
При подготовке текстов документов и материалов устаревшая орфография была заменена на современную, явные описки, опечатки, орфографические ошибки, неправильные согласования, некоторые архаизмы в написании слов исправлены без оговорок, при этом стилистика текста сохранена, несмотря на порой неправильную и утяжеленную конструкцию предложения, общественные организации, правительственные учреждения сохраняют написание документов. Расшифрованные и вставленные от составителя недостающие по смыслу буквы или слова заключены в квадратные скобки.
1 Красная книга ВЧК. Т. 1. М., 1920.; Т. 2. М., 1922. В 1989 г. "Красная книга ВЧК" была переиздана под редакцией профессора А.С.Велидова.
2 Правда. 1919. 25, 28 сентября; Известия ВЦИК. 1919. 9 октября.
3 ЦА ФСБ РФ. Н-206. Т. 1-А. С. 28.
4 Голенков Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. В 2-х т. М., 1986.
5 Думова Н.Г. Кадетская контрреволюция и ее разгром (октябрь 1917-1920 гг.). М., 1982.
6 Красная книга ВЧК. Т. 2. М., 1989. С. 141.
7 ГА РФ. Ф. 5913. Оп. 1. Д. 272. Л. 5.
8 Красная книга ВЧК. Т. 2. С. 157, 312-313.
9 ГА РФ. Ф. 5913. Оп. 1. Д. 272. Л. 4 об.
10 Красная книга ВЧК. Т. 2. С. 144.
11 Там же. С. 149.
12 ГА РФ. Ф. 5913. Оп. 1. Д. 272. Л. 5.
13 Красная книга ВЧК. Т. 2. С. 157, 312-313.
14 Там же. С. 206.
15 Там же. С. 207.
16 См.: Там же. С. 57, 154-155, 207, 310, 350.
17 Там же. С. 154-155.
18 Там же. С. 209-210.
19 Там же. С. 211.
20 Там же. С. 424.
21 Там же. С. 166.
22 См.: Отечественная история. 1997. № 5. С. 151-164; № 6. С. 127-134.
23 См.: Исторический архив. 1997. № 2. С. 76-102.