Если вы обладаете любой информацией о совершенных или готовящихся терактах, просьба обращаться в ФСБ России по телефонам:
+7 (495) 224-22-22 8 (800) 224-22-22
Для получения информации о порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию российских и иностранных граждан (лиц без гражданства), выдачи пропусков для въезда (прохода) лиц и транспортных средств в пограничную зону, выдачи разрешения на неоднократное пересечение иностранными судами государственной границы Российской Федерации на море обращаться в ЭЛЕКТРОННУЮ ПРИЕМНУЮ ФСБ России
Для получения справочной информации обращаться в ПОГРАНИЧНЫЕ ОРГАНЫ
Для получения справочной информации обращаться в ПОГРАНИЧНЫЕ ОРГАНЫ
ЧЕКИСТ ИЗ ОБЩЕПИТА
18.12.1998
"Независимое военное обозрение" (Москва).
Начальник Особого отдела ОГПУ до расстрела руководил московскими столовыми.
ЛИЧНОСТЬ
Жарким июльским днем 1933 года в небольшом конференц-зале столичного объединения "Моснарпит" собрался почти весь коллектив этого учреждения. Предстояло открытое партийное собрание ячейки ВКП(б), посвященное проверке (а фактически - чистке) членов партии. Список тех, кто подвергался проверке, открывал руководитель аппарата "Моснарпита" Ян Каликстович Ольский (Куликовский).
О чем угодно спрашивали Яна Каликстовича - и о взаимоотношениях с сотрудниками, и о количестве созданных под его руководством столовых на заводах и фабриках столицы, и об отношении к оппозиции в партии. Но что удивительно, никто из участников собрания не поинтересовался у Ольского причиной перехода его, опытнейшего чекиста, руководителя советской контрразведки, в сферу общественного питания.
Из автобиографии: "В 1915-1916 годах... с группой товарищей - Корейво, Юхневич, Клыс и другие (сейчас все члены ВКП(б)) создали нелегальный кружок польской молодежи, который был после преобразован в Союз польской социалистической молодежи... и связан с социал-демократией Польши и Литвы (Лещинским-Ленским, Берковичем, Циховским и др.). В 1917 году, после Февральской революции, почти весь союз вступил в группу социал-демократов Польши и Литвы".
Революционная работа свела Яна Куликовского с людьми, которые во многом определили его дальнейшую судьбу. Это были будущий председатель Всероссийской Чрезвычайной комиссии Феликс Эдмундович Дзержинский и его соратник Иосиф Станиславович Уншлихт. Именно они в октябре 17-го рекомендовали Куликовского для избрания секретарем польской секции петроградской большевистской организации и одновременно привлекли к технической работе в Военно-революционном комитете, занятом в тот период подготовкой восстания.
В разгаре Гражданская война. Петроградский комитет РКП(б) мобилизует большую группу коммунистов в Красную Армию. Ян Куликовский не мог остаться в стороне и рядовым бойцом вступает в одну из формирующихся воинских частей. Но совершенно неожиданно ему дают новое назначение на подпольную работу в его родной город Вильно. Объявив друзьям и знакомым, что уезжает на фронт, Куликовский незаметно исчезает из Петрограда и переходит линию фронта. Через несколько дней на явочную квартиру виленских подпольщиков зашел молодой человек и, обменявшись паролем с хозяином, представился: "Ольский, Ян". С этого времени свою настоящую фамилию - Куликовский - Ян Каликстович будет упоминать лишь только в официальных анкетах.
В один из августовских дней 1919 г. его пригласил к себе член Реввоенсовета 16-й Красной Армии Иосиф Станиславович Уншлихт: "Слушай, Янек, я внимательно изучил представленные тобой материалы ревизии губернского чекистского аппарата в Минске и пришел к выводу, что опыт подпольщика, навыки партийной и советской работы позволяют тебе объективно судить о деятельности органов ЧК, давать неплохие рекомендации. Но это, как говорится, взгляд со стороны. Думаю, для общего дела будет лучше, если ты непосредственно займешься борьбой с контрреволюцией и шпионажем. Давай-ка возвращайся в Вильно и вместе с Филиппом Демьяновичем Медведем организуй там особый отдел. Вот тебе предписание Центрального Комитета". Так начался новый период в жизни Яна Каликстовича. Тринадцать последующих лет посвятил он чекистской работе. Из автобиографии: "...С августа 1919 года работаю в органах ВЧК-ОГПУ. Был начальником особого отдела 16-й Армии, в 1920 году назначен особоуполномоченным особого отдела Западного фронта... При формировании 1-й Польской Красной Армии мне была поручена организация ее особого отдела, а после я вновь назначен в 16-ю Армию".
Осенью 1920 года по инициативе РСФСР и Украины начались переговоры с буржуазно-помещичьей Польшей, завершившиеся (хотя и с большим трудом) подписанием договора о перемирии. Естественно, что в договоре нельзя было предусмотреть все нюансы, поэтому возникали спорные вопросы, в том числе и между противостоящими друг другу войсками. Для их решения стороны обменялись группами офицеров связи.
Одна из таких групп находилась и при штабе 16-й Красной Армии. Но, как вскоре выяснилось, польских представителей больше занимал поиск путей сбора разведывательной информации о красноармейских частях, а не исполнение дипломатических функций. Это не осталось незамеченным военными контрразведчиками. Если бы не решительные действия чекистов, возглавляемых Яном Каликстовичем, то тайная возня польских офицеров могла привести к весьма опасным последствиям для наших войск.
Дело в том, что руководители миссии связи майор Равич-Мысловский и подхорунжий Езерский успели-таки установить связь с существовавшей еще с 1918 г. польской шпионской организацией в Могилеве. В той или иной степени на Равича работали 58 человек, среди которых были отдельные командиры и солдаты, железнодорожники, служащие органов снабжения армии и даже... несколько сотрудников особых отделов - поляков по национальности. Один из предателей вознамерился передать "дипломатам" шифр особого отделения первой дивизии, другой даже обратился с письмом к польским военным представителям с изложением перечня услуг, которые бы мог оказать в обмен на содействие после бегства в Польшу. Медлить было нельзя. Полностью раскрыв шпионскую деятельность Равича и имея в руках неопровержимые улики, особый отдел армии в начале января 1921 года приступил к ликвидации разросшегося филиала польской разведки.
Итог пребывания Равича и Езерского в Могилеве был печальным: все завербованные ими агенты провалились, а сами они по возвращении в Польшу преданы военно-полевому суду как не обеспечившие выполнение важных заданий Генерального штаба. За операцией в Могилеве последовало раскрытие крупной шпионской организации в Витебске. И там Ян Каликстович проявил себя как грамотный и решительный контрразведчик.
Закончилась война. Прекращение боевых действий на польском фронте позволило приступить к налаживанию хозяйственной жизни в Белоруссии. Но реакционные силы не прекратили другой тайной войны. С согласия и при всевозможной поддержке военных и разведки в Польше формировались, а затем перебрасывались в Белоруссию разномастные вооруженные банды. К маю 1921 г. на территории республики уже насчитывалось до четырех тысяч бандитов. "Лесное воинство" постоянно пополнялось за счет все новых и новых групп, просачивавшихся через бреши в охране границы.
В начале лета в Минск прибыла специальная комиссия во главе с Уншлихтом и Каменевым. Выслушав доклады военных и чекистов, они поддержали предложение о создании Реввоенсовета Минского района, наделенного чрезвычайными полномочиями по борьбе с бандитизмом. В его состав вошли командующий 16-й Армии Иероним Уборевич, нарком по военным и внутренним делам Иосиф Адамович и председатель Белорусской ЧК Ян Ольский. Чекистам поручалось не только обеспечить войска информацией о местонахождении и численности банд, но и разгромить подпольные националистические и савинковские организации, тесно связанные с вооруженными группировками. Прицельные удары белорусского ЧК и особых отделов бандиты ощутили очень скоро. В Шуменском уезде удалось вскрыть и ликвидировать контрреволюционную группу савинковского союза, руководившую кровавыми налетами на безоружные крестьянские селения. Недолго просуществовал и так называемый Западный областной комитет с его филиалами в нескольких белорусских городах. Но предстояла еще упорная борьба. Реввоенсовет Минского района издал приказ о сохранении на территории Белоруссии военного положения.
16 декабря 1921 г., выступая на III Всебелорусском съезде Советов, председатель республиканской ЧК Ян Ольский с уверенностью заявил, что "бандитизм к данному моменту полностью ликвидирован". По докладу Яна Каликстовича участники съезда приняли резолюцию, где деятельность чекистов признавалась правильной. Съезд вновь утвердил Ольского председателем Белорусской чрезвычайной комиссии. Отмечая заслуги Яна Каликстовича в деле искоренения бандитизма, Президиум ЦИК Белоруссии направил ему письмо с выражением благодарности, а Реввоенсовет наградил орденом Красного Знамени.
В 1923 г. по настоянию заместителя председателя ОГПУ Уншлихта Яна Каликстовича переводят на работу в Москву, где он возглавляет одно из подразделений контрразведки. Кто-то может подумать: все понятно, свою роль сыграли высокопоставленные связи, вот и взяли в центральный аппарат. Да, Ян Каликстович был непосредственно знаком с некоторыми руководителями ОГПУ, но по совместной работе.
Из характеристики комиссии по аттестации сотрудников ОГПУ: "Работоспособный, с широкой инициативой, безусловно, честный, усовершенствованно знакомый со всеми отраслями чекистской работы... Имеет колоссальные заслуги в области разработок разных контрреволюционных и шпионских организаций, известных ВЧК. Вполне соответствует своему назначению и, несмотря на молодость (родился в 1898 г.), способен занимать более высший пост". А ведь все это было сказано о двадцатичетырехлетнем Ольском еще за год до переезда его в столицу. В середине 1924 г. в ОГПУ создается отдел пограничной охраны, и первым его руководителем становится Ян Каликстович, одновременно назначенный лавным инспектором войск ОГПУ и начальником Высшей пограничной школы. Даже по тем временам нагрузка на Ольского легла немалая. Охрана наших рубежей, по существу, только приобретала облик стройной системы, сочетающей войсковое прикрытие и чекистскую работу в местах наиболее вероятного проникновения шпионов и контрреволюционеров.
Значительную активизацию оперативной работы в приграничных районах отметил начальник КРО ОГПУ Артур Христианович Артузов. Видимо, не без его участия Ольский реализовал свое стремление вернуться в контрразведку. В конце 1925 г. он стал помощником у Артузова, а через некоторое время заместителем. Во второй половине 20-х гг. Ольскому пришлось руководить многими операциями чекистов и лично участвовать в наиболее важных мероприятиях. В этот период его работа отмечена двумя знаками "Почетный чекист", а к десятилетию органов госбезопасности Коллегия ОГПУ наградила его почетным боевым оружием с надписью "За беспощадную борьбу с контрреволюцией". В 1927-м Ян Каликстович сменил на должности начальника контрразведывательного отдела легендарного Артузова, возглавил фактически все органы борьбы со шпионажем после объединения КРО и особого отдела в единый Особый отдел ОГПУ. 1929-1931 гг. - особый период в чекистской биографии Ольского. Заняв исключительно ответственный пост в центральном аппарате органов госбезопасности, Ян Каликстович много внимания уделял обеспечению законности в деятельности чекистов и особенно следователей. Известны многочисленные факты, когда он жестко реагировал на нарушения законов со стороны работников ОГПУ. Даже судя по его кратким заметкам на полях документов и записок, адресованных Главному военному прокурору, можно судить, как далеко умел смотреть чекист, как стремился уберечь своих коллег и подчиненных от пренебрежения нормами закона при ведении следствия. Несмотря на крайнюю загруженность работой, он нашел время и совместно с работниками ГВП подготовил циркуляр, в котором категорически требовал от всех начальников особых отделов обеспечить соблюдение законности, устранить трения с военной прокуратурой.
Сложно протекал процесс устранения разногласий военной прокуратуры и органов ОГПУ. Однако Ян Каликстович и его ближайшие сотрудники смогли стать выше ведомственных амбиций во имя интересов людей, тех, кто по каким-либо причинам оказался под следствием. Ольскому пришлось столкнуться с другим подходом. Суть его была проста: арестовать побольше подозреваемых, а потом послушные следователи сумеют слепить дело любых размеров. ветераны-чекисты вспомнили много фактов столкновений Яна Каликстовича с заместителем председателя ОГПУ Ягодой. И если бы не поддержка таких известных чекистов, как Е.Евдокимов, С.Мессинг, С.Реденс, то очень сомнительно, что Ольский остался бы в центральном аппарате ОГПУ.
Однако конфликт с Ягодой усиливался, и кульминация его пришлась на лето 1931 года, когда принималось решение по малоизвестному в исторической литературе, но значительному по масштабам делу "Весна". Возникло оно на Украине, а вдохновителем и организатором всех мероприятий по нему стал печально известный Леплевский, расстрелянный впоследствии за грубейшие нарушения социалистической законности. При явной поддержке Ягоды он хотел раздуть дело "Весна" до масштабов "Промпартии". И это ему удалось. В числе арестованных оказались известные военные специалисты, такие, как Верховский, Какурин, Линтау, Лукирский, Свечин, Снесарев и многие другие. Ольский и его непосредственный начальник Евдокимов резко выступили против арестов, проводимых по делу "Весна". Они допросили многих содержащихся под стражей военных, изучили большое количество документов и утвердились в своих предположениях: дело "Весна" - "липа".
Ягода был очень встревожен таким поворотом событий. Тем более что ему стало известно о намерении Ольского, Евдокимова и еще ряда крупных чекистов опротестовать не только дело "Весна", но и некоторые другие и довести до руководства страны, что ОГПУ сворачивает на путь чрезмерных репрессий. Ягода кинулся за советом к тогдашнему руководителю Московского горкома Лазарю Кагановичу. И не ошибся. Лазарь Моисеевич не терпел "гнилого либерализма", был сторонником жестких мер к любому, кто пытался противодействовать линии на немедленное и тотальное подавление даже потенциальных противников "генеральной линии" Сталина. Силы оказались неравными. На совещании в ЦК Генсек однозначно поддержал Кагановича и Ягоду, и по предложению Сталина единогласно в августе 1931 г. было принято кардинальное решение разогнать бунтарскую группу в ОГПУ, не останавливаясь перед увольнением ее членов и переводом их на работу в гражданские учреждения. Так, Ян Каликстович Ольский оказался в системе общественного питания столицы. Серьезнейший поворот в своей жизни он тяжело переживал, расставаться с делом, которому была отдана большая часть сознательной жизни, было нелегко.
Когда 30 мая 1937-го в дверь его квартиры настойчиво постучали, Ян Каликстович все понял... Дело Ольского вел Зельман Пассов. Когда-то этот "заплечных дел мастер" работал под руководством Яна Каликстовича, ловил каждое слово опытнейшего чекиста, а после событий 1931 года быстро переориентировался на леплевских, гаев, фриновских и им подобных. Зная Ольского, Пассов и не пытался его уговаривать. С первых же допросов начались избиения. "Скажи, - требовал Пассов, - что ты шпион и по заданию польской разведки внедрился в органы ВЧК, а все, что делал потом, - это лишь игра поляков, продвигавших тебя в руководящее звено ОГПУ". От Ольского добивались не только самооговора, но и признания, что многие ответственные чекисты состояли вместе с ним в шпионской организации. В единый список попали Уншлихт, Мессинг, Пиляр, Медведь, Бортновский, Пинталь, Глинский и многие другие чекисты. Все, что говорил Ольский на допросах, преподносилось, как подтверждение выдвинутого против него обвинения.
27 ноября 1937 г. Военной коллегией под председательством небезызвестного Ульриха Ольский был приговорен к высшей мере наказания - расстрелу. В тот же день приговор привели в исполнение. Тяжелая участь постигла и семью Яна Каликстовича: жена отбыла длительный срок в северных лагерях, старший сын был отдан в детский дом, младшего - приютили родственники.
Кровавое колесо репрессий беспощадно подминало под себя всех, в том числе и самих чекистов. Ян Ольский после ареста в 1937 году.
ЛИЧНОСТЬ
Жарким июльским днем 1933 года в небольшом конференц-зале столичного объединения "Моснарпит" собрался почти весь коллектив этого учреждения. Предстояло открытое партийное собрание ячейки ВКП(б), посвященное проверке (а фактически - чистке) членов партии. Список тех, кто подвергался проверке, открывал руководитель аппарата "Моснарпита" Ян Каликстович Ольский (Куликовский).
О чем угодно спрашивали Яна Каликстовича - и о взаимоотношениях с сотрудниками, и о количестве созданных под его руководством столовых на заводах и фабриках столицы, и об отношении к оппозиции в партии. Но что удивительно, никто из участников собрания не поинтересовался у Ольского причиной перехода его, опытнейшего чекиста, руководителя советской контрразведки, в сферу общественного питания.
Из автобиографии: "В 1915-1916 годах... с группой товарищей - Корейво, Юхневич, Клыс и другие (сейчас все члены ВКП(б)) создали нелегальный кружок польской молодежи, который был после преобразован в Союз польской социалистической молодежи... и связан с социал-демократией Польши и Литвы (Лещинским-Ленским, Берковичем, Циховским и др.). В 1917 году, после Февральской революции, почти весь союз вступил в группу социал-демократов Польши и Литвы".
Революционная работа свела Яна Куликовского с людьми, которые во многом определили его дальнейшую судьбу. Это были будущий председатель Всероссийской Чрезвычайной комиссии Феликс Эдмундович Дзержинский и его соратник Иосиф Станиславович Уншлихт. Именно они в октябре 17-го рекомендовали Куликовского для избрания секретарем польской секции петроградской большевистской организации и одновременно привлекли к технической работе в Военно-революционном комитете, занятом в тот период подготовкой восстания.
В разгаре Гражданская война. Петроградский комитет РКП(б) мобилизует большую группу коммунистов в Красную Армию. Ян Куликовский не мог остаться в стороне и рядовым бойцом вступает в одну из формирующихся воинских частей. Но совершенно неожиданно ему дают новое назначение на подпольную работу в его родной город Вильно. Объявив друзьям и знакомым, что уезжает на фронт, Куликовский незаметно исчезает из Петрограда и переходит линию фронта. Через несколько дней на явочную квартиру виленских подпольщиков зашел молодой человек и, обменявшись паролем с хозяином, представился: "Ольский, Ян". С этого времени свою настоящую фамилию - Куликовский - Ян Каликстович будет упоминать лишь только в официальных анкетах.
В один из августовских дней 1919 г. его пригласил к себе член Реввоенсовета 16-й Красной Армии Иосиф Станиславович Уншлихт: "Слушай, Янек, я внимательно изучил представленные тобой материалы ревизии губернского чекистского аппарата в Минске и пришел к выводу, что опыт подпольщика, навыки партийной и советской работы позволяют тебе объективно судить о деятельности органов ЧК, давать неплохие рекомендации. Но это, как говорится, взгляд со стороны. Думаю, для общего дела будет лучше, если ты непосредственно займешься борьбой с контрреволюцией и шпионажем. Давай-ка возвращайся в Вильно и вместе с Филиппом Демьяновичем Медведем организуй там особый отдел. Вот тебе предписание Центрального Комитета". Так начался новый период в жизни Яна Каликстовича. Тринадцать последующих лет посвятил он чекистской работе. Из автобиографии: "...С августа 1919 года работаю в органах ВЧК-ОГПУ. Был начальником особого отдела 16-й Армии, в 1920 году назначен особоуполномоченным особого отдела Западного фронта... При формировании 1-й Польской Красной Армии мне была поручена организация ее особого отдела, а после я вновь назначен в 16-ю Армию".
Осенью 1920 года по инициативе РСФСР и Украины начались переговоры с буржуазно-помещичьей Польшей, завершившиеся (хотя и с большим трудом) подписанием договора о перемирии. Естественно, что в договоре нельзя было предусмотреть все нюансы, поэтому возникали спорные вопросы, в том числе и между противостоящими друг другу войсками. Для их решения стороны обменялись группами офицеров связи.
Одна из таких групп находилась и при штабе 16-й Красной Армии. Но, как вскоре выяснилось, польских представителей больше занимал поиск путей сбора разведывательной информации о красноармейских частях, а не исполнение дипломатических функций. Это не осталось незамеченным военными контрразведчиками. Если бы не решительные действия чекистов, возглавляемых Яном Каликстовичем, то тайная возня польских офицеров могла привести к весьма опасным последствиям для наших войск.
Дело в том, что руководители миссии связи майор Равич-Мысловский и подхорунжий Езерский успели-таки установить связь с существовавшей еще с 1918 г. польской шпионской организацией в Могилеве. В той или иной степени на Равича работали 58 человек, среди которых были отдельные командиры и солдаты, железнодорожники, служащие органов снабжения армии и даже... несколько сотрудников особых отделов - поляков по национальности. Один из предателей вознамерился передать "дипломатам" шифр особого отделения первой дивизии, другой даже обратился с письмом к польским военным представителям с изложением перечня услуг, которые бы мог оказать в обмен на содействие после бегства в Польшу. Медлить было нельзя. Полностью раскрыв шпионскую деятельность Равича и имея в руках неопровержимые улики, особый отдел армии в начале января 1921 года приступил к ликвидации разросшегося филиала польской разведки.
Итог пребывания Равича и Езерского в Могилеве был печальным: все завербованные ими агенты провалились, а сами они по возвращении в Польшу преданы военно-полевому суду как не обеспечившие выполнение важных заданий Генерального штаба. За операцией в Могилеве последовало раскрытие крупной шпионской организации в Витебске. И там Ян Каликстович проявил себя как грамотный и решительный контрразведчик.
Закончилась война. Прекращение боевых действий на польском фронте позволило приступить к налаживанию хозяйственной жизни в Белоруссии. Но реакционные силы не прекратили другой тайной войны. С согласия и при всевозможной поддержке военных и разведки в Польше формировались, а затем перебрасывались в Белоруссию разномастные вооруженные банды. К маю 1921 г. на территории республики уже насчитывалось до четырех тысяч бандитов. "Лесное воинство" постоянно пополнялось за счет все новых и новых групп, просачивавшихся через бреши в охране границы.
В начале лета в Минск прибыла специальная комиссия во главе с Уншлихтом и Каменевым. Выслушав доклады военных и чекистов, они поддержали предложение о создании Реввоенсовета Минского района, наделенного чрезвычайными полномочиями по борьбе с бандитизмом. В его состав вошли командующий 16-й Армии Иероним Уборевич, нарком по военным и внутренним делам Иосиф Адамович и председатель Белорусской ЧК Ян Ольский. Чекистам поручалось не только обеспечить войска информацией о местонахождении и численности банд, но и разгромить подпольные националистические и савинковские организации, тесно связанные с вооруженными группировками. Прицельные удары белорусского ЧК и особых отделов бандиты ощутили очень скоро. В Шуменском уезде удалось вскрыть и ликвидировать контрреволюционную группу савинковского союза, руководившую кровавыми налетами на безоружные крестьянские селения. Недолго просуществовал и так называемый Западный областной комитет с его филиалами в нескольких белорусских городах. Но предстояла еще упорная борьба. Реввоенсовет Минского района издал приказ о сохранении на территории Белоруссии военного положения.
16 декабря 1921 г., выступая на III Всебелорусском съезде Советов, председатель республиканской ЧК Ян Ольский с уверенностью заявил, что "бандитизм к данному моменту полностью ликвидирован". По докладу Яна Каликстовича участники съезда приняли резолюцию, где деятельность чекистов признавалась правильной. Съезд вновь утвердил Ольского председателем Белорусской чрезвычайной комиссии. Отмечая заслуги Яна Каликстовича в деле искоренения бандитизма, Президиум ЦИК Белоруссии направил ему письмо с выражением благодарности, а Реввоенсовет наградил орденом Красного Знамени.
В 1923 г. по настоянию заместителя председателя ОГПУ Уншлихта Яна Каликстовича переводят на работу в Москву, где он возглавляет одно из подразделений контрразведки. Кто-то может подумать: все понятно, свою роль сыграли высокопоставленные связи, вот и взяли в центральный аппарат. Да, Ян Каликстович был непосредственно знаком с некоторыми руководителями ОГПУ, но по совместной работе.
Из характеристики комиссии по аттестации сотрудников ОГПУ: "Работоспособный, с широкой инициативой, безусловно, честный, усовершенствованно знакомый со всеми отраслями чекистской работы... Имеет колоссальные заслуги в области разработок разных контрреволюционных и шпионских организаций, известных ВЧК. Вполне соответствует своему назначению и, несмотря на молодость (родился в 1898 г.), способен занимать более высший пост". А ведь все это было сказано о двадцатичетырехлетнем Ольском еще за год до переезда его в столицу. В середине 1924 г. в ОГПУ создается отдел пограничной охраны, и первым его руководителем становится Ян Каликстович, одновременно назначенный лавным инспектором войск ОГПУ и начальником Высшей пограничной школы. Даже по тем временам нагрузка на Ольского легла немалая. Охрана наших рубежей, по существу, только приобретала облик стройной системы, сочетающей войсковое прикрытие и чекистскую работу в местах наиболее вероятного проникновения шпионов и контрреволюционеров.
Значительную активизацию оперативной работы в приграничных районах отметил начальник КРО ОГПУ Артур Христианович Артузов. Видимо, не без его участия Ольский реализовал свое стремление вернуться в контрразведку. В конце 1925 г. он стал помощником у Артузова, а через некоторое время заместителем. Во второй половине 20-х гг. Ольскому пришлось руководить многими операциями чекистов и лично участвовать в наиболее важных мероприятиях. В этот период его работа отмечена двумя знаками "Почетный чекист", а к десятилетию органов госбезопасности Коллегия ОГПУ наградила его почетным боевым оружием с надписью "За беспощадную борьбу с контрреволюцией". В 1927-м Ян Каликстович сменил на должности начальника контрразведывательного отдела легендарного Артузова, возглавил фактически все органы борьбы со шпионажем после объединения КРО и особого отдела в единый Особый отдел ОГПУ. 1929-1931 гг. - особый период в чекистской биографии Ольского. Заняв исключительно ответственный пост в центральном аппарате органов госбезопасности, Ян Каликстович много внимания уделял обеспечению законности в деятельности чекистов и особенно следователей. Известны многочисленные факты, когда он жестко реагировал на нарушения законов со стороны работников ОГПУ. Даже судя по его кратким заметкам на полях документов и записок, адресованных Главному военному прокурору, можно судить, как далеко умел смотреть чекист, как стремился уберечь своих коллег и подчиненных от пренебрежения нормами закона при ведении следствия. Несмотря на крайнюю загруженность работой, он нашел время и совместно с работниками ГВП подготовил циркуляр, в котором категорически требовал от всех начальников особых отделов обеспечить соблюдение законности, устранить трения с военной прокуратурой.
Сложно протекал процесс устранения разногласий военной прокуратуры и органов ОГПУ. Однако Ян Каликстович и его ближайшие сотрудники смогли стать выше ведомственных амбиций во имя интересов людей, тех, кто по каким-либо причинам оказался под следствием. Ольскому пришлось столкнуться с другим подходом. Суть его была проста: арестовать побольше подозреваемых, а потом послушные следователи сумеют слепить дело любых размеров. ветераны-чекисты вспомнили много фактов столкновений Яна Каликстовича с заместителем председателя ОГПУ Ягодой. И если бы не поддержка таких известных чекистов, как Е.Евдокимов, С.Мессинг, С.Реденс, то очень сомнительно, что Ольский остался бы в центральном аппарате ОГПУ.
Однако конфликт с Ягодой усиливался, и кульминация его пришлась на лето 1931 года, когда принималось решение по малоизвестному в исторической литературе, но значительному по масштабам делу "Весна". Возникло оно на Украине, а вдохновителем и организатором всех мероприятий по нему стал печально известный Леплевский, расстрелянный впоследствии за грубейшие нарушения социалистической законности. При явной поддержке Ягоды он хотел раздуть дело "Весна" до масштабов "Промпартии". И это ему удалось. В числе арестованных оказались известные военные специалисты, такие, как Верховский, Какурин, Линтау, Лукирский, Свечин, Снесарев и многие другие. Ольский и его непосредственный начальник Евдокимов резко выступили против арестов, проводимых по делу "Весна". Они допросили многих содержащихся под стражей военных, изучили большое количество документов и утвердились в своих предположениях: дело "Весна" - "липа".
Ягода был очень встревожен таким поворотом событий. Тем более что ему стало известно о намерении Ольского, Евдокимова и еще ряда крупных чекистов опротестовать не только дело "Весна", но и некоторые другие и довести до руководства страны, что ОГПУ сворачивает на путь чрезмерных репрессий. Ягода кинулся за советом к тогдашнему руководителю Московского горкома Лазарю Кагановичу. И не ошибся. Лазарь Моисеевич не терпел "гнилого либерализма", был сторонником жестких мер к любому, кто пытался противодействовать линии на немедленное и тотальное подавление даже потенциальных противников "генеральной линии" Сталина. Силы оказались неравными. На совещании в ЦК Генсек однозначно поддержал Кагановича и Ягоду, и по предложению Сталина единогласно в августе 1931 г. было принято кардинальное решение разогнать бунтарскую группу в ОГПУ, не останавливаясь перед увольнением ее членов и переводом их на работу в гражданские учреждения. Так, Ян Каликстович Ольский оказался в системе общественного питания столицы. Серьезнейший поворот в своей жизни он тяжело переживал, расставаться с делом, которому была отдана большая часть сознательной жизни, было нелегко.
Когда 30 мая 1937-го в дверь его квартиры настойчиво постучали, Ян Каликстович все понял... Дело Ольского вел Зельман Пассов. Когда-то этот "заплечных дел мастер" работал под руководством Яна Каликстовича, ловил каждое слово опытнейшего чекиста, а после событий 1931 года быстро переориентировался на леплевских, гаев, фриновских и им подобных. Зная Ольского, Пассов и не пытался его уговаривать. С первых же допросов начались избиения. "Скажи, - требовал Пассов, - что ты шпион и по заданию польской разведки внедрился в органы ВЧК, а все, что делал потом, - это лишь игра поляков, продвигавших тебя в руководящее звено ОГПУ". От Ольского добивались не только самооговора, но и признания, что многие ответственные чекисты состояли вместе с ним в шпионской организации. В единый список попали Уншлихт, Мессинг, Пиляр, Медведь, Бортновский, Пинталь, Глинский и многие другие чекисты. Все, что говорил Ольский на допросах, преподносилось, как подтверждение выдвинутого против него обвинения.
27 ноября 1937 г. Военной коллегией под председательством небезызвестного Ульриха Ольский был приговорен к высшей мере наказания - расстрелу. В тот же день приговор привели в исполнение. Тяжелая участь постигла и семью Яна Каликстовича: жена отбыла длительный срок в северных лагерях, старший сын был отдан в детский дом, младшего - приютили родственники.
Кровавое колесо репрессий беспощадно подминало под себя всех, в том числе и самих чекистов. Ян Ольский после ареста в 1937 году.
