СЕКРЕТЫ ЖИВУТ ВЕЧНО. В АРХИВАХ ЛУБЯНКИ

Вряд ли еще какая-нибудь государственная структура вызывает у российских граждан такую палитру чувств, как чекистское ведомство. От полного доверия до, чего греха таить, полного отторжения. Одни до сих пор не могут простить спецслужбам каких-то их "прегрешений перед демократией", другие, наоборот, увязывают свои мечты о "твердой руке" только с усилением ФСБ. Но, несмотря на всю полярность взглядов и отношений, и те и другие не отказались бы "хоть одним глазком" заглянуть в архивы Лубянки. Ведь именно там, под спудом десятилетий, лежат бумаги, хранящие истину. Впрочем, секреты архивов Федеральной службы безопасности - это также предел мечтаний и любой разведки мира. Мечтают об этом и журналисты. Приблизиться же к секретам Лубянки удалось "Родной газете". Накануне Дня работника органов госбезопасности мы встретились с главным хранителем секретов Лубянки - начальником Управления регистрации и архивных фондов (УРАФ) ФСБ России генерал-майором Василием ХРИСТОФОРОВЫМ.

Ф.И.О.: ХРИСТОФОРОВ ВАСИЛИЙ СТЕПАНОВИЧ
Дата рождения: 13 мая 1954 года
Место рождения: Челябинская обл., Варненский район, с. Варна
Образование: Казанское высшее военное инженерное училище, Краснознаменный институт КГБ СССР им. Ю.В. Андропова, кандидат юридических наук
Место работы: Федеральная служба безопасности
Должность: начальник Управления регистрации и архивных фондов ФСБ России

- Василий Степанович, вы в свое время окончили военное инженерное училище. Не тяжело было переквалифицироваться из "физиков" в "лирики", из технарей в гуманитарии?

- Этот процесс занял четверть века. За это время я окончил два учебных заведения, выучил персидский язык, три года находился в служебной командировке в Республике Афганистан. Защитил диссертацию, стал кандидатом юридических наук, Так что я уже давно ушел от физики?

- Вам нравится ваша работа?

- Мне всегда нравилась моя работа. Но я и не пожалел, перейдя в УРАФ. От своей работы получаю удовольствие?

- А что нравится?

- Изучая архивные документы, познаешь историю нашего Отечества в полном объеме, узнаешь много интересного и нового, о чем не писалось и до сих пор не всегда еще пишется в учебниках?

- Недавно управление, которое вы возглавляете, отметило свое 85-летие. Когда и кем оно было создано?

- История нашего управления началась 1 сентября 1918 года, когда коллегия ВЧК приняла решение образовать регистрационно-справочный отдел. 14 сотрудников вели регистрацию граждан, арестованных органами ВЧК, и "ход следствия по делам", а также выдавали справки как для органов ВЧК, так и для "публики". Возглавил отдел следователь Ревтрибунала при ВЦИК и ВЧК Виктор Кингисепп. Тот самый, который проводил расследование обстоятельств левоэсеровского мятежа, дела Локкарта и покушения на Владимира Ленина.

Впоследствии подразделение преобразовалось в Управление регистрации и архивных фондов. Именно преобразовалось, потому что на протяжении 85 лет ему пришлось пережить множество реорганизаций и переименований. Его история сама по себе представляет безусловный интерес для исследователей?

Хотел бы отметить одно обстоятельство: учетно-регистрационное подразделение, а также и сформированные позже архивы, были одними из наиболее стабильных в системе отечественных органов безопасности. Хотя его функции, структура и название неоднократно менялись, оно всегда осуществляло полноценную информационную поддержку оперативных процессов и надежную сохранность архивных материалов. К примеру, в годы Великой Отечественной войны была проведена эвакуация оперативно-учетных картотек и архивных документов в Куйбышев, а затем в Свердловск. За очень короткий срок там была налажена учетная работа. Когда линия фронта отодвинулась на запад, с той же оперативностью была проведена реэвакуация отдела обратно на Лубянку.

- Какие функции выполняет УРАФ в настоящее время?

- В рамках своей компетенции решаем вопросы въезда и выезда из России, проблемы получения российского гражданства. Конечно, в первую очередь мы выполняем свои внутриведомственные задачи, но всегда помним, что решение этих вопросов связано с личными интересами многих людей, и нужно сделать все, от нас зависящее, чтобы были обеспечены их права. Также активно участвуем в восстановлении прав пострадавших от политических репрессий?

- Расскажите, пожалуйста, о работе, связанной с прибытием иностранцев в Россию, с выездом граждан за границу. Что тут главное?

- Главное - воспрепятствовать проникновению в страну шпионов, диверсантов, террористов, экстремистов всех мастей и т.д. Но тонкость в том, что право граждан на свободу передвижения, в том числе и за границу, не должно быть ущемлено.

Нашими сотрудниками выявляются сведения, которые являются основанием для принятия ограничений в отношении конкретных людей. К числу таких сведений относится принадлежность лиц к иностранным спецслужбам, террористическим организациям, нахождение в международном, федеральном или местном розыске, наличие уголовного дела или судимости. Нередко граждане пытаются скрыть осведомленность в государственной тайне, сообщают ложные сведения о себе. Результаты оперативно-служебной деятельности в этом направлении, поверьте на слово, достаточны.

- Расскажите о современных сотрудниках управления. Известно, что с одним из предшественников случилась комичная история, когда молодой чекист внес в ряды "врагов революции" Энрико Карузо, о выступлении которого он прочел в белогвардейской газете.

- Приведенный вами пример относится к самым первым годам существования учетно-регистрационного отдела. Сегодня к сотрудникам предъявляются очень высокие профессиональные требования. В управлении проходят службу военнослужащие по контракту. Коллектив стабильный, многие работают десятки лет. Примерно половина сотрудников - женщины. Давно известно, что именно им в первую очередь можно доверять работу, требующую внимания и сосредоточенности. В последнее время появилось много новых сотрудников, молодых историков и архивистов. Это не только выпускники Академии ФСБ России, но и воспитанники других вузов. Сплав опыта и молодого энтузиазма - вот наша цель в формировании коллектива.

- В последние годы было обнародовано как никогда много материалов из архива ФСБ. Что из них поразило даже вас, главного хранителя секретов?

- Думаю, вы из хороших побуждений назвали меня главным хранителем секретов. Разумеется, начальник управления, в составе которого функционирует архив ФСБ, где сосредоточено немало секретных материалов, несет прямую ответственность за их сохранность и использование в интересах безопасности страны. Но документы большой важности хранятся и в других государственных и ведомственных архивах. В первую очередь речь идет о бывших партийных архивах. Так что я хранитель секретов, но вряд ли самый главный?

Если говорить о моих впечатлениях от рассекреченных в последнее время материалов, то трудно выделить самые "сенсационные", у нас этого титула достойны все материалы.

Тем не менее, есть документы, которые существенно дополняют и даже изменяют взгляды и представления об истории Отечества. Пожалуй, именно так можно охарактеризовать подготовленные ОГПУ-НКВД в 1922-1934 гг. аналитические обзоры политико-экономического состояния страны. Эти материалы, полные самой неожиданной информации о жизни всех социальных слов нашего тогдашнего общества, мы публикуем в десятитомном сборнике документов "Совершенно секретно. Лубянка - Сталину о положении в стране". Вышло уже шесть томов в девяти книгах. Рекомендую познакомиться с ними?

- Вы уже знаете, какие события сегодняшнего дня будут отображены в архивах, а какие - "пройдут мимо"?

- Думаю, что знаю, есть такое ощущение. Но чаще я испытываю совсем другое чувство. Оно возникает, когда смотришь какую-то телевизионную передачу или читаешь какую-то статью. Задаешься вопросом: откуда взята информация, которая преподносится как сенсационная? Иногда она бывает даже со ссылками на архивный источник, что на самом деле далеко от истины.

- А не возникает желания поправить ситуацию, обнародовать документы о том, как "все было в действительности".

- Мы не можем влиять на журналистов, даже если они пишут материалы неизвестно из каких источников. Если мы начнем поправлять, скажут, что вмешиваются в их профессиональную деятельность.

- Но речь идет не столько о журналистах, сколько об общественном мнении, которое создается в результате неквалифицированных публикаций. Вокруг них потом иногда нарастают политические бури. Скажем, неточная информация вполне может наэлектризовать народ, вывести его на улицы.

- Конечно, мы не можем "добру и злу внимать равнодушно". Иногда ситуацию, как вы сказали, поправляем. Возьмем июньские события 1953 года в ГДР, когда происходили волнения, стачки, демонстрации. Так вот, недавно с удивлением прочитали в одной газете статью доктора исторических наук о том, что мы до сих пор не расследуем факты расстрела советских военнослужащих, которые якобы отказывались стрелять в немецких демонстрантов. Мы в этой же газете опубликовали статью нашего сотрудника архива Ивана Степанова о том, что у нас нет таких материалов. Нет никаких свидетельств, что отдавался приказ стрелять в безоружных демонстрантов, тем более нет никаких свидетельств, что кто-то из советских военнослужащих привлекался к ответственности. Такого не было в природе!

Откуда это взялось? Мы знаем, что впервые информация появилась по вине некоторых недобросовестных немецких экспертов. Родился миф, который периодически реанимируется публикациями в разных изданиях.

- Но ведь за подобной публикацией может стоять не только ошибка.

- Я не думаю, что доктор исторических наук, бывший военнослужащий, проводит какую-то акцию или его кто-то использует. В данном случае это ошибка, но в других - возможно, и акции.

- Скажите, вот вы занимались в Афганистане какими-то специальными вопросами. Нет ли желания теперь пойти в архив, посмотреть, что там и как там было более подробно, более масштабно?

- В архиве так не бывает, чтобы человек пошел и взял с полки какое-то дело, сел, почитал и удовлетворил свое любопытство. Такого права нет ни у меня, ни у других сотрудников. Чтобы взять дело, нужна или подготовка какого-то проекта, или исполнение запроса, нужен повод для такого шага, причем не формальный повод, а основательный. Напомню, что любые архивы являются объектами повышенной секретности, а что уж тут говорить об архиве спецслужбы?

- Все ли документы ФСБ оказываются в архиве, как идет их отбор?

- Перечень материалов, подлежащих хранению в ведомственном архиве, определен Законом "Об органах Федеральной службы безопасности Российской Федерации" (статья седьмая). В архив не могут помещаться все документы, они бывают временного или постоянного хранения. Мы комплектуем фонды наиболее важными материалами, отражающими основную деятельность ведомства: нормативные акты, документы по личному составу и др. Конечно, также важны материалы, в которых обобщен опыт оперативно-розыскной деятельности. Следственные и фильтрационно-проверочные дела (на лиц, побывавших в плену, окружении, угнанных в неволю и др.) хранятся вечно. Это нужно не только для истории, но и для конкретных людей, невинно пострадавших в годы политических репрессий?

- А как происходит рассекречивание документов?

- В соответствии с законом Российской Федерации?

- По жизни как это происходит?

- У нас есть группа сотрудников, которые занимаются рассекречиванием. Они приходят в архивохранилище, берут поочередно одну-две папки, раскрывают, читают их от первой до последней страницы и выносят заключение: дело можно полностью рассекретить. Это один вариант. Второй вариант: дело можно рассекретить частично, за исключением страниц, к примеру, пятой, пятнадцатой, двадцать пятой и сто семьдесят пятой.

- Извлекают документы?

- Нет, просто пишут, что вот такие страницы не рассекречивать. Существует и третий вариант: дело рассекречиванию не подлежит.

- И все? Вот так один сотрудник решил - и документы навсегда останутся в хранилище? Или все-таки по этим страницам проводится какая-то дискуссия?

- На откуп одному сотруднику не отдается. Экспертная оценка документов проводится специальной комиссией, возглавляет ее заместитель директора ФСБ России. Споры бывают. Но сказать, что неделями дискутируем по такому поводу, будет неверно. У всех нас единый подход к тому, что можно рассекретить. Мы руководствуемся, как и было уже сказано, нормами действующего законодательства, причем не только Законом "О государственной тайне", но и законом об органах Федеральной службы безопасности и др.

- Мы активно участвуем в публикации архивных документов в интересах науки. Помимо уже названного многотомника "Совершенно секретно?" могу сказать о выходе в свет очередных томов из серий: "Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание", "Советская деревня глазами ВЧК-ОГПУ-НКВД", "Русская военная эмиграция". В этом году нами подготовлены тематические сборники: "Огненная дуга", "Верховный правитель России", ждем из издательства книгу-альбом "Смерш", в Варшаве готов тираж сборника "Депортации польских граждан с территории Западной Украины и Западной Белоруссии в 1939-1940 гг.".

- Ваши сотрудники активно участвуют в издательской деятельности. Вышли сборники документов о военной эмиграции, о Колчаке, о Каплан. Но иногда после их чтения все равно нет полного представления о некоторых событиях, к примеру о покушении на Ленина. Материалы публикуются не все или в свое время они не все были помещены в архив?

- Книга "Дело Фанни Каплан, или Кто стрелял в Ленина?" вышла вторым изданием, в переработанном и дополненном виде, и могу заверить, что мы опубликовали все, что имелось в архиве. Помимо дореволюционного каторжного дела на Каплан полистно, без единого пропуска опубликовано следственное дело ВЧК 1918 г. При подготовке предисловия, комментариев мы использовали и другие архивные данные (причем не только из нашего архива), рассказали обо всех известных нам версиях и трактовках дела Каплан.

Но в некоторой степени вы правы, потому что публикация материалов следственных дел действительно сопряжена с определенными сложностями. Например, при подготовке к печати книги "Следственное дело Патриарха Тихона" из-за большого объема материалов (40 томов) в ее состав были включены не все документы, а только основные, наиболее важные. Подчеркну, в подготовке публикаций такого рода принимают участие авторитетные ученые. Они всегда заинтересованы в том, чтобы архивные источники были опубликованы во всей полноте, их никак нельзя упрекнуть в стремлении скрыть факты или замолчать правду.

- В печати появлялись сообщения о том, что каждый новый лидер страны старается уничтожить в архивах какие-то опасные для него документы. Шла речь о Сталине, Берии, Хрущеве. Насколько верны такие утверждения? Что сделано сейчас для того, чтобы предотвратить подобные акты?

- Сохранение архивов государственных и общественных деятелей является мировой проблемой. Например, в США президенты имеют право оставлять документы своих аппаратов в личных архивах, а публикуют их исключительно по своему усмотрению. В советский период не было законов, определявших право частной собственности на служебные документы, но личные архивы все-таки были (личная переписка, фотографии, приветственные адреса, грамоты и т.д.). В партийных архивах складывались документы первых лиц, которые потом хранились как личные фонды. Известно, что по постановлению ЦК РКП(б) был собран архив Владимира Ленина, после смерти Феликса Дзержинского в ОГПУ сформировали его архив, большинство документов которого впоследствии передали в Центральный партийный архив ИМЛ при ЦК КПСС (ныне РГАСПИ). Бывает и по-другому. Например, некоторые личные документы Лаврентия Берии, в том числе о его работе в Закавказье, хранил начальник секретариата НКВД Сергей Мамулов. Михаил Горбачев создал Архив президента, в котором, теперь уже на официальной основе, сконцентрированы документы аппарата президента. Там могут храниться и личные архивы первых лиц России.

Относительно уничтожения "опасных" документов мне ничего не известно. Уничтожить, вымарать все резолюции и подписи с официальных документов с самыми высокими грифами секретности нельзя, они остаются для истории. Недавно появился компакт-диск "Сталинские расстрельные списки", можете убедиться - все подписи и резолюции на месте.

- Василий Степанович, мне пришлось встречаться с вашими коллегами из другого военного архива. Оказывается, в нем еще много "нетронутых документов". Есть ли и такие документы в архивах ФСБ? Можем ли мы ждать новых документов по таким известным делам, как убийство Кирова, военно-фашистский заговор в Красной Армии (1937 г.), дело Валленберга, расстрел в Катыни? Или тут все до конца ясно?

- Совсем "нетронутых", как вы выразились, документов в архиве не может быть по определению. Иначе это не архив, а просто склад бумаг. Во всех архивах при поступлении новых материалов проводится их научно-техническая обработка (описание, систематизация, присвоение архивных номеров, порой реставрация и т.д.). Все это закрепляется в учетных документах (журналы, описи, картотеки, обзоры фондов, перечни и др.). Такая же работа проводится при ликвидации органа или отдельного подразделения, при структурных изменениях внутри ведомства, при передислокации и т.д. Другое дело - степень разработанности научно-справочного аппарата, насколько подробно и тщательно описаны хранящиеся в архиве документы. Может быть, наши коллеги имели в виду другую проблему: востребованность материалов, насколько часто к ним обращаются архивисты и исследователи.

По поводу названных исторических фактов и событий могу сказать, что в архивах ФСБ уже неоднократно проводились поиски, проверки и исследования самого разного уровня и назначения. К архивным поискам привлекались самые квалифицированные специалисты, и не только нашего ведомства. Сейчас трудно предположить, что найдется что-то новое по этим достаточно полно изученным вопросам. Но ни один настоящий архивист никогда не скажет однозначно "нет". Настоящий архивист всегда надеется, что еще найдет важную информацию. Может быть, именно в этом заключена загадочная притягательность профессии хранителя тайн.

- Могли бы вы позволить нашей газете обнародовать материал, срок секретности которого уже истек?

- Конечно. Какие документы вас интересуют?

- Сенсационные!

- Не люблю этого слова. Повторюсь, у нас все материалы достойны такого определения.

Беседовал Владимир Галайко