14000$ СТАЛИ 30 СРЕБРЕНИКАМИ

Московский городской суд за государственную измену в форме шпионажа приговорил к двенадцати годам заключения недавнего заместителя директора первого департамента Азии МИД РФ Валентина Моисеева. Судьи сочли вполне доказанной добровольную работу высокопоставленного российского дипломата на южнокорейскую разведку. Между тем Моисеев виновным себя не признает и собирается обжаловать приговор в Верховном суде. По мнению его адвоката Юрия Гервиса, "дело шито белыми нитками".

За разъяснениями "Труд" обратился в Федеральную службу безопасности России. На вопросы газеты согласился ответить сотрудник Департамента контрразведки, который в числе других занимался делом Моисеева. К сожалению, специфика работы нашего собеседника не позволяет назвать его фамилию.

- Скажите, как и когда Моисеев попал в поле зрения контрразведки?

- Это случилось примерно за полтора года до его ареста. Арестован Моисеев был 4 июля 1998 года, вот и считайте. К нам поступила оперативная информация, что южнокорейская сторона как-то уж слишком хорошо осведомлена о некоторых важных моментах российской политики. На весьма серьезных дипломатических переговорах оказывалось, что наши партнеры знают больше, чем нам бы хотелось. В ходе проверки возникших подозрений об утечке мы и вышли на Моисеева.

- Что это за человек?

- Ему 53 года. Сделал довольно успешную дипломатическую карьеру.

В 1968 году окончил Московский государственный институт международных отношений. Больше десяти лет с небольшими перерывами работал в нашем посольстве в Пхеньяне, а затем два года - в Сеуле. Вернулся в Москву в 1994 году и возглавил отдел Кореи первого департамента Азии МИДа. Еще через два года стал замдиректора этого департамента.

- Какие сведения, по вашим данным, Моисеев передавал южнокорейцам?

- В Сеул ушло все, что он знал. Связь с Национальной разведслужбой Республики Корея (до недавнего времени называлась Агентство по планированию национальной безопасности) шпион осуществлял через легально работавшего в посольстве в Москве Чо Сон У, официального представителя этой спецслужбы.

По нашим сведениям, южнокорейцы платили своему агенту за добытую информацию ежемесячно по 500 долларов США. Некоторые поручения оплачивались дополнительно. Всего, по мнению следствия, Моисеев получил из Сеула не менее 14 тысяч долларов. Причем, когда при обыске на его квартире мы нашли часть этих денег, они были расфасованы в те самые конверты, в которых Моисееву их вручали его хозяева из Южной Кореи.

- Как вы считаете, какую роль в Москве мог играть этот человек для южнокорейской разведки?

- С учетом объема информации, к которой был допущен Моисеев, думаю, равного ему по ценности агента у них нет и не было. А передавал он в Сеул, повторяю, все, что знал.

- Почему же, если все доказано, бывший дипломат столь упорно отрицает свою вину?

- В ходе следствия Моисеев признал свою вину в присутствии адвоката, однако перед судебным разбирательством по наущению другого адвоката стал все отрицать. Что же касается убедительности доказательств, представленных контрразведкой, то вот вам факт: после множества экспертиз, после самого придирчивого изучения дела суд не отверг в приговоре ни одного доказательства, добытого следствием. Реакция же адвоката, обжалование приговора - это обычная практика.

- Была ли хоть какая-то реакция Южной Кореи на этот скандал?

- В Сеуле предложили считать тему с арестом Моисеева закрытой, чтобы не омрачать наших межгосударственных отношений.

Беседовал Сергей ИЩЕНКО